механика Анисимыча, где проходил сбор команды, а заодно и дегустация, и задницы обоих автомобилистов, как и должно, торчали из-под капота «запора». Поручик, кулибин, кино-фото-вело-мото, ревнитель точности и механического порядка, что-то втолковывал Капитану про отношение к технике, Капитан же, такой фанатичной любовью к технике не отличавшийся, отвечал ему философски-уклончиво:
– Что – машина? Человека Бог создал, и то он постоянно ломается, сбоит, дребезжит и из строя выходит, что ты хочешь от железа? – зная, что этим Поручика только подзадорит и тем самым – по проверенной стройотрядовской комиссарской привычке «инициировать человека» – подтвердит его авторитет в технических вопросах.
Комиссар Скурихин стал Капитаном ещё лет десять назад, когда футбольная команда ядерного отдела выиграла институтский кубок, хотя в футбол, сказать по правде, он играл… ну, не лучше остальных. Просто за ним чувствовалась сила. И он был свой, ядерная кость. Чужого бы не призвали. Вообще, это из серии сказок, в которые не верят даже дети, чтобы в капитаны призвали чужого. Ни-когда. Только своего. Бедный Рюрик! Дети не верят, а целую страну взрослых дядей заставили. Народ, как правило, сам никогда не призовёт и не выберет чужого, потому что ему присущ сильнейший инстинкт свойства, который, собственно, и делает его народом. Правда, есть из этого правила три исключения, одно хуже другого: народ не спросили, народ одурачили и – народ не имеет этого инстинкта, т.е. он уже не народ. В прежние времена работал случай первый, в нынешние демократические – второй, и, так дело пойдёт, не за горами третий.
Но в маленьких командах, до которых никому нет дела, капитан всегда свой.
Капитан окончил МЭИ по специальности «Атомные станции и установки», но главным его институтским опытом было стройотрядовское комиссарство. Он восемь раз ездил в отряды – дважды уже после института, сначала в свой отпуск, который у атомщиков достаточно велик, а потом и вовсе по вызову из МГК ВЛКСМ – и инерция этой увлекательной игры в строителя страны была столь мощна, что и в НИИП он влетел, как на стройплощадку Саянки, сразу присматриваясь, где тут носилки потяжелее. Из комиссара стал Капитаном, с привычными функциями организации вокруг себя активного и справедливого человеческого пространства.
– У Бога забот слишком много, – конечно, Поручик подзадорился и теперь рассуждал с лёгкой менторской ноткой, протирая при этом тряпкой масляный щуп, – ему и за человеком, а их пять миллиардов уже, и за какой-нибудь ящерицей рогатой следить надо, простительно и не поспеть, а у тебя-то всего одна машина, одна, и всё – под рукой – вот тебе карбюратор, вот тебе движок, вот тебе коробка, два десятка гаек и пять шлангов – чему ломаться? Ты, Шура, с этим железом подружись один раз, потому что они железом только прикидываются, это такие маленькие человечки, с которыми надо водиться, будешь с ними водиться – и они будут с тобой водиться, тогда любая машина – вечная. А так и до Дединова сто тридцать километров за тысячу покажутся… Масло! Посмотри, какой низкий уровень… – он покачал головой.
– Низкий, –