защищать православную веру.
Павла с сапёрами отправили в Алексопольский полк. Подъехали в расположение, когда батальоны выстроились прямо в заснеженном поле на вечерний молебен. Генерал Хрулёв показался на своей казацкой лошади. Сорвал папаху и громко поздоровался:
– Молодцы алексопольцы!
– Здравие желаем!– гаркнули батальоны.
– Надо, ребята, завтра взять Евпаторию. Царь-батюшка на вас надеется. И я верю, что охулки на руки не положим.
– Рады стараться! – ответили батальоны.
Солдатам приказали заготовить жгуты соломы для поджога города. Мастеровые принялись сколачивать лестницы из длинных жердей.
Павел доложил о себе командиру полка, генерал-майору фон Буссау, маленькому круглолицему немцу. У генерала одно плечо было ниже другого. Голова немного набок. Павел слышал, что он контужен в спину, из-за этого одно плечо генерала всегда опущено.
– Прапорщика Зарубаева вам надо найти, – сказал ему генерал Буссау. – Он командует карабинерной ротой. Я отдам ему первый батальон. Вам нужно будет подготовить ложементы для стрелков и орудийной прислуги. Батареи поставим, как можно ближе к городу.
Прапорщик Зарубаев оказался уже не молодой, крепкий, с рябым широким лицом и жёсткими рыжеватыми усами. Он вылез из старой открытой пролётки. Пожал руки офицерам.
– Рад знакомству, господа, – пробасил прапорщик. – В вашем распоряжении.
– Так, я отъеду в обоз, ваше благородие? – спросил у него кучер, молодой солдат, видать только из рекрутов. Выражение лица глуповатое, растерянное.
– Езжай, Иван. Для лошадок овса найди. Они от сена уже отощали. Ноги еле волокут.
– Ой, ваше благородие, – вдруг всплакнул кучер. – Прощевайте! Уж не увидимся более.
– Чего ты причитаешь, как старуха на паперти? – удивился Прапорщик.
– Так давеча во сне я видел, что мазал повозку, да подоска отломилась.
– И что с того?
– Да то, ваше благородие, что вы не вернётесь. Убьют вас.
– Ой, Иван, езжай к чертям! – прикрикнул на кучера прапорщик. – Без тебя тошно, так ты тут ещё ныть вздумал, дурак! – И обратился к офицерам. – Не обращайте внимания, господа. Ванька мой из староверов. Набожный, как согрешивший поп. Всё ему какая-то ерунда снится. Под Дебичином не убили, под Силистрией даже не ранили, авось и тут выживу.
Зарубаев выстроил батальон ротными колоннами и двинул вперёд. Опустилась непроглядная холодная ночь. Шли тихо. Приказано не говорить, не звякать оружием, не кашлять и не сморкаться.
– Всадники, – предупредили из цепи стрелков, идущих впереди.
Подъехало несколько верховых.
– Кто идёт? – спросил один из всадников.
– Первый батальон Алексопольского, – ответил Зарубаев. – А вы кто?
– Князь Урусов.
– Здравие желаю, ваша светлость, – обрадовался Зубарев. – Выдвигаемся на позицию.
– Вы не туда идёте, – сказал князь. – Видите, вон тот огонёк в море? Это неприятельский корабль в порту. Держите его за