у Раменского любовница, но работал он действительно как ненормальный и домой возвращался лишь под вечер, а уезжал в город в семь утра.
Впрочем, у меня тоже стали возникать кое-какие подозрения на его счет.
Дело в том, что Раменский каждый день уезжал в рекламное бюро – обычно после домашнего обеда – и проводил там час-полтора.
Внутрь мне заходить запрещалось, несмотря на мои строгие предупреждения Андрею Васильевичу, и я вынуждена была ждать босса в машине или в предбаннике, листая глянцевые проспекты.
Не уверена, что сам Раменский должен был заниматься рекламным обеспечением своей компании. И вряд ли его присутствие должно было быть ежедневным. Но он упорно ездил в бюро, очень нервничал перед визитом туда и возвращался оттуда крайне сосредоточенный и еще более деловитый. Вторая половина дня проходила в убыстренном темпе, как будто Раменский старался наверстать время, проведенное в рекламном бюро, и сам себя подгонял.
Я по-прежнему сидела в холле загородного дома и смотрела на старинные настенные часы, гнавшие по кругу узорную секундную стрелку.
– Маша, ты уже покормила Микки? – живо поинтересовалась Виктория Федоровна у пожилой женщины, подававшей к столу десерт. – А Ренат покушал? Ты помнишь, что он не любит острый соус?
Микки был одноглазым пекинесом преклонных лет, который в это время посапывал на своей теплой подстилке, расстеленной в углу холла.
– С Ренатом все как обычно, он очень доволен. Уточка, говорит, хрустит на зубах. А вот Микки… Что-то у него неладно с аппетитом, Виктория Федоровна, – пожаловалась Маша. – Третий день ест и хвостиком не виляет, как будто через силу.
– Надо позвонить ветеринару, – решительно сказала Виктория Федоровна. – А что, твоя девица так и будет тебя в одиночестве в коридоре дожидаться? Может, ее тоже стоит покормить?
– Она не хочет, – коротко ответил Андрей Васильевич. – Я предлагал.
– Неужели она стесняется? – притворно удивилась Виктория Федоровна. – Странно, твои любовницы обычно были довольно бесстыдные создания.
– Вика, я тебя прошу…
– Тебе что, мало было той низкорослой с кривыми ногами? – продолжала доводить мужа Виктория Федоровна. – Впрочем, она еще и косила…
– Не понимаю, о ком ты говоришь? – спешно дожевывая круассан, откликнулся Раменский. – Так из Норвегии звонили или нет?
– Ну та, с которой моя двоюродная сестра видела тебя на концерте.
– Что, снова собачатся? – усмехнулся появившийся в холле Ренат.
Он уже успел немного вздремнуть после сытного обеда и теперь был не прочь перекинуться парой слов перед тем, как выходить с боссом на трассу.
– Милые бранятся – только тешатся, – неуверенно произнесла я.
– Милые? – еще шире усмехнулся Ренат, решивший немедленно оспорить мое провокационное утверждение. – Да они бы друг другу давно уже головы поотрывали, если бы возможность предоставилась.
Касимов плюхнулся рядом со мной на испанскую