Вот кто проживал на Последнем берегу, рядом с мертвым городом. Лишь здесь никто не станет искать тех, кто был обречен на смерть.
Я сглотнула, и показалось, что звук получился слишком громким. Значит, и мой спаситель – тоже преступник? Что он совершил? За что его наказали? И что означает знак на его лице?
Я ощутила, как губы растягивает неуместная улыбка, а из горла рвется смешок. Подумать только! Из тюрьмы Конфедерации я угодила прямиком к преступникам-ильхам! Была во всем этом какая-то ирония! Все-таки у Единого занятное чувство юмора.
Ильхи снова загомонили, похоже, Верман хотел довольно много. Сам Ульф по-прежнему не спускал горящих черных глаз со Шторма. Он смотрел так, словно никак не мог поверить в то, что тот ему отказал в поединке.
– За твою жизнь хотят немалую плату, Ульф, – негромко произнес Бирон, и гул голосов стих. Похоже, этот рябой был здесь кем-то вроде короля. – Скажи, стоит ли она такой цены? И будешь ли верен Последнему берегу?
Ульф тяжело выдохнул и наконец отвел взгляд от безучастного Шторма.
– Буду, – четко произнес пленник. – Я знаю, что такое честь! И за свою жизнь расплачусь сполна. Выкупи меня, конухм, и ты не пожалеешь, клянусь!
Шторм задумчиво смотрел в свою кружку, словно видел на дне ответы на все тайны мироздания. Бирон Стервятник придирчиво щурился, рассматривая пленника. Остальные беззастенчиво переговаривались, обсуждая достоинства «приобретения».
И тут конухм кивнул. Плечи Ульфа заметно расслабились, и он отошел в сторону. На его место встал старик. Худой, ссутулившийся от прожитых лет, подслеповато моргающий. Рунических знаков на его лице не было. Казалось, вся жизненная сила старика ушла в серую шевелюру и густую косматую бороду, которая свисала почти до пояса и была завязана в несколько узлов. Клочья бороды внезапно шевельнулись, и из них высунулась кошачья мордочка. Мелкое и серое, как борода старика, животное испуганно дернуло острыми ушами с кисточками и судорожно задвигало усами, принюхиваясь к запаху мясной похлебки.
Старик прошептал питомцу что-то успокаивающее, почесал кошку за ушами и прикрыл ее большими дрожащими ладонями. Оберегая.
– А это Вегард Без Крыши, – недовольно махнул рукой Верман. – Украл козу у знатного горожанина. Украл ради молока для своей драной кошки. Ну не дурень ли? Козу нашли через три дня, а старика и кошку отправили в море. Я их вместе и выловил, зверюга сидела на голове старика, представляешь? Хоть щепоть за него дашь? Хоть половинку? Или к рыбам, да и дело с концом?
– Да зачем он Последнему берегу? – возмутился кто-то из ильхов. – Старый и полуслепой, толку-то никакого! Трясется весь, вы посмотрите! Кормить зазря! Может, лишь кошка и сгодится. На воротник!
Старик молча смотрел на свои босые ноги. Кошка, почуяв неладное, спряталась.
Я с такой силой вцепилась в края лавки, что заболели руки. Хотелось вскочить и заорать, но что толку от моего крика? Я и сама – беспомощная чужачка. Должница без выкупа. Теперь ясно, что за свою жизнь надо заплатить. Возможно, это даже справедливо. Но Единый! Ясно, что этот старик не стоит