Охотникова, просто: я в этом регионе довольно известна, особенно в соответствующих кругах. Боюсь, что и эти двое, невзирая на их внешнюю безобидность, на такие круги выход имеют».
– А это мы ездили на дачу, когда папу подвезли на бронетранспортере, который принадлежит его сослуживцу… то есть состоит в дивизии, которой командовал его друг, – поправился Максим Максимыч, заметно озираясь по сторонам и задерживая свой взгляд на холодильнике.
«Ну, все понятно, – подумала я, – выпить человеку захотелось. А выпить-то и нечего. То есть, конечно, есть чего, да только кто бы ему дал. Нет, милый братец, за выпивкой придется пробежаться. Босиком бы пробежаться по росе… Сосед наш, дядя Петя, за водкой даже по минному полю пробежался бы. Кстати, умыкнул он утюг, это уж точно. Был бы он не таким хлипким, я бы ему показала, как бытовую технику воровать».
– Здесь мы на кабриолете. Кабриолет – это машина без крыши. Правда, кабриолет самодельный. Это когда я уже… в общем, несколько лет тому назад. Мы с ребятами скинулись и купили старый «Москвич», а у отца Микиши, – Максим Максимыч кивнул на щуплого своего подельничка, – была «болгарка», такой инструмент, который металл пилит. Мы и спилили. Крышу, в смысле. И получился кабриолет, вот на память и щелкнулись.
«Наверное, любовь к машинам у него пошла с детства. Ну что же, в добрый путь, как сказал бы гаишник, получив мзду. Вообще, конечно, этот Макс человек обаятельный. Тетушку, кажется, уже уболтал, хоть она и кичится тем, что любого человека видит насквозь. Это у нее от юридического образования. Все эти юристы полагают, что знают людей как облупленных, а на самом деле они считают людей марионетками, привешенными к ниточкам тех или иных законов. А ниточки-то обрываются. Еще как обрываются! Эти ребята, угонщики, верно, тоже не особо обременяют себя ниточками. Нет, решительно этот Максим Максимыч очаровал милую родственницу. Впрочем, ее понять можно: все-таки он очень похож на ее брата, а ведь отец был для нее самым близким человеком. По большому счету, тетушка всю свою жизнь всех знакомых мужиков мерила по родному брату, что и сыграло с ней дурную шутку. Вот сидит теперь моя добрая тетушка на кухне и слушает проходимца, в котором из плюсов-то явных только то, что он внебрачный сын генерала Охотникова и унаследовал от отца некоторые черты лица».
– Да, наверное, в самом деле надо прогуляться, – сказал вдруг братец, косясь в окно. – Тетя Мила (ого, уже так!), у вас есть это… м-м-м… немного? – Он неопределенно покрутил пальцем в воздухе.
– Что?
– Ну… с дороги… в общем, чуть-чуть выпить не помешало бы за встречу.
– Ах, это! – Тетушка взглянула на меня. – Женя, у нас там в баре осталось и…
– В баре ничего не осталось, – заявила я решительно. – И вообще «бар» – чудовищное слово, привнесенное нам буржуазной культурой.
Тетя Мила взглянула на меня с явным удивлением. Максим Максимыч недовольно ухмыльнулся. Один Микиша с хладнокровием земляного червя перебирал пальцами одной руки пальцы другой руки.
– Ты, Максим, кажется, согласился