все же Красный город притягивал Каю как никогда – а ведь еще недавно она была готова отдать что угодно, лишь бы оттуда выбраться.
Возможно, ей просто хотелось иметь хоть какую-то цель. Больше у нее ничего не было.
– Ладно, я пойду, – сказала она. – А то, кажется, скоро Саша сюда явится. Не хочу ее видеть.
– Да брось ты, – не очень натурально удивился Тоша, – почему? Уверен, она сама уже давно хочет с тобой помириться. Ну, наговорила она тогда…
– Мы не ссорились. У меня просто нет желания ее видеть.
– Она хорошая. – Тоша укоризненно покачал головой. – И она не меньше тебя надеется, что…
– Тише.
Снаружи как будто десятком лезвий провели по стеклу. Люди на своих койках заворочались, кто-то сдавленно охнул.
– Что это? – Тоша с видимым трудом приподнялся на руках. – А?
– Не знаю. – Кая чуть было не сказала «жди здесь», но, к счастью, вовремя осеклась. – Я посмотрю.
Чудовищный звук повторился снова. Сердце у нее упало. Ей хотелось верить, что так скрипели деревья на ветру или что затянули какую-то неблагозвучную песню люди, работавшие на улице. Но, когда скрежет раздался в третий раз – высокий, пронзительный, похожий на многократно усиленное эхом карканье, обманываться дальше стало невозможно.
Кая открыла дверь, на ходу вынимая из ножен меч. Лицо тут же обожгло морозом.
Она увидела лесных псов почти сразу. Не меньше двадцати. Нападение явно не было спонтанным. Их вел вожак – гораздо крупнее остальных, широкогрудый, с ярким гребнем ядовитых шипов вокруг узкой головы. Он двигался со змеиной грацией, перетекал с места на место, струился по снегу, как черный ядовитый ручей. Остальные следовали за ним на полусогнутых лапах, настороженные, собранные. Из приоткрытых пастей на снег капала зеленая слюна. Завидев Каю, двое ближайших к ней псов ощетинились гребнями. Похожие на перья кожистые перепонки завибрировали.
Вожак открыл пасть и издал гортанный вой. Лесные псы не таились от людей. Они пришли в поселение открыто, чтобы убивать – потому что никаких иных намерений у лесных псов не было. Они уже начали: в отдалении Кая увидела человека, который охранял периметр, – он неподвижно лежал в снегу.
Охранник не успел поднять тревогу. Она бы услышала.
Кая замерла, глядя в ближайшие к ней глаза – холодные, беспощадные. Она понимала: всего шаг, назад ли, вперед, – и он бросится на нее, вцепится в горло. Она с необыкновенной яркостью представила, как острые клыки смыкаются на ее горле, как она захлебывается собственной горячей и густой кровью. Как кровь окрашивает снег. И как затем псы прорываются в лазарет – туда, где лежат у печи беззащитные люди.
Она вспомнила с необыкновенной отстраненностью, как в лаборатории Красного города Артем нудно и долго – бесконечно – рассказывал о том, как под руководством кого-то из старших изучал чуткий слух псов… И завизжала – громко, как могла, так, что на миг у нее самой заложило уши. Псы, уже сделавшие первые шаги ей навстречу, ошарашенно присели, как будто готовясь к прыжку,