выбирался прочь, все еще имитируя телефонный разговор. Требовалось отыскать сумочку и, не надевая пиджака (но не забыв натянуть туфли), ретироваться как можно быстрее.
Ада долго не смогла сориентироваться, на каком же диване сидела и разоблачалась. Наконец, сконцентрировавшись, что по причине действия алкоголя было не таким-то простым делом, сумела понять, в каком направлении двигаться, и в самом деле обнаружила на диване свой сиротливо лежащий пиджачок и валявшиеся тут же черные «лодочки».
Но вот только сумочки Лоретты ни под ними, ни за ними, ни около них не было.
– Вот ты где! – раздался громовой голос той, о ком Ада уже забыла и думать: Ларисы Георгиевны.
Писательница Водопьянова, схватив ее за локоть, заявила:
– Так, расскажи мне, что происходит! Миша сам не свой, все меня бросили. Кто-то помер?
Ада, лихорадочно перерывала подушки дивана, надеясь, что сумочка завалилась за них, но убедилась, что та исчезла.
Но она оставляла ее лежать тут, она в этом не сомневалась. Пиджачок был на месте, черные «лодочки» тоже, а вот сумочка Лоретты бесследно исчезла.
Однако она не была в руках убийц, которые также вели за ней охоту.
Зато сбоку от дивана она обнаружила кем-то брошенные изящные лабутены. Размер был ее, и Ада, недолго думая, натянула их.
Положим, она могла разгуливать босиком по крыше, где проходил эксклюзивный прием в честь великой писательницы, создательницы саги о девочке-волшебнице, теперь, впрочем, завершившийся по причине смерти этой самой писательницы, вернее, ее убийства, которое, похоже, все считают то ли несчастным случаем, то ли суицидом. Но ведь не будет же Ада, подобно мужчине в самом расцвете сил, Карлсону, жить на крыше вечно!
А вряд ли имело смысл напяливать на себя черные «лодочки» и в особенности светлый пиджачок, так хорошо знакомые сообщнице убийцы Лоретты.
– Ты меня слышишь? – повторила писательница Водопьянова. – Что здесь происходит?
Обернувшись к ней, Ада рассеянно произнесла:
– Кажется, Лоретта умерла…
Ну, не кажется, а вполне себе точно, и не умерла, а была убита. Хотя если кого-то убивают, то он обычно умирает, ведь так?
Наверное, да.
Лариса Георгиевна, поцокав языком, совсем даже не трагическим, а каким-то удовлетворенным тоном произнесла:
– Бедняжка! А ведь такая ужасно успешная, до неприличия богатая, умопомрачительно юная. А взяла и умерла. А вот такая старая развалина, как я, все еще продолжает скрипеть. И даже с учетом того, что у меня нет ее миллиарда. А ведь она правда на книгах своих миллиард заработала?
Ну, на книгах и голливудских экранизациях, с которых имела определенный процент, но Лорочке голливудские экранизации ее опусов явно не грозили.
– Даже, говорят, поболее! – присоединилась к их разговору вдруг невесть откуда взявшаяся Софья Скорпионова. – И собственный замок в Шотландии, и палаццо в Венеции, и квартира в Нью-Йорке, причем явно не «двушка» с совмещенным санузлом, как некогда у тебя в Выхино, Лорочка!
Впрочем,