креста – являет глобус!
Замест иконы – глаза взор,
Масону-каменщику опус.
Все это я, в руинах зала,
Над входом в старое метро,
Где филармония пахала —
Обдумывал уже давно.
Обмозговал полёт Барклая,
Что бронзовой своей главой
Боднув колонн дырявый строй —
Взирал из груды, намекая
Потомку через сотни лет
О жизни и цене побед.
Лифляндский сын повержен был,
Пред англосаксом лик склонил.
И как Кутузов «отступал»,
В огне пылал гримасу корча!
Шипящий брызгами канал —
Под ил сокрыл баталий порчу.
Сокрыл Смоленск, бой за Москву,
Пожар разгрому предпочтённый,
И Богом данную зиму́,
Чей шаг в победу облачённый —
Вмёрз следом в пашню русских бед!
И стал кумир, калечный дед.
Нет-нет, не умаляю я
Его мирских заслуг, друзья.
История! Твой стройный стан,
Дрянной правитель, украшая —
Налепит глины килограмм,
Намажет грязью, отступая…
Любуясь… И в его дитя
Лет сто все верят не шутя!
Твой шорох дней сминает крой,
И вот, учёный молодой
Отколет горб, размажет грязь,
И внемлет истине крестясь
Делам минувшего мужей,
И «были» в десять этажей…
Наша история, наш сказ —
Начнётся здесь, под сенью ока,
Что в глубь годов глядит далёко
Без очернений и прикрас.
* * *
Протяжный стук сапог во тьме,
Лучём фонарика взбодрённый…
Ты нравишься всё меньше мне,
Старинный механизм подъёмный!
На эскалатор, вверх ходить —
Когда-то несуразно было.
Увы, махину оживить
Навряд ли где возьмётся сила.
Она, заклинив шестерни,
Молчит застыв годов как тридцать.
Наверх? Кто будет торопиться
Своей убавить меры дни?
Сам Пресвятейший Патриарх,
В бумагу ткнув с печатью перстень —
Вселил людишкам в души страх
Угрозой жизнь забрать на месте.
И я! Отцов духовных длань
С перстом ствола, во указание —
Где место и с каким желанием
Раб отдаёт господню дань!
Ползу на пост, в который раз…
По сторонам не озираюсь.
Всё видел, знаю: наклоняюсь,
Налево, вверх в пробитый лаз,
Вставляю ключ, толкаю люк,
Луны пятно уже бледнеет.
Залег вздыхая. Холоднеет…
Сменяемого – стихает звук.
* * *
Но было мне не суждено
В ту ночь блюсти закон в покое.
Застыл, отверстие входное
Пристроил в странника чело,
Перекатился и залёг
Внимая тьме тревожным ухом!
Быть может кто неловким звуком
Свой