нет, – сказал я. – Да и что это за занятие в наш-то век?
– Вот я о том и говорю, – пробормотала Ландовска. – Я не смогла сказать Лучано ничего утешительного. Ничего. А Фарамон уже третий раз просит Швейцера принять его и получает отказ. Швейцеру, видите ли, не до шарлатанов.
– Кто такой Фарамон? – спросил я. – И при чем здесь Швейцер?
Татьяна, успевшая привести в порядок свое лицо (даже следа былой истерики, тонко подведенные брови, четко обрисованные губы, русская красавица на все времена), вернулась на свое место и ответила мне вместо Ландовской:
– Фарамон – председатель Астрологической лиги Альцины. А Швейцер здесь действительно ни при чем, и напрасно Фараман так стремится встретиться с этим чиновником.
– Нельзя ли получить горячего кофе, я больше не могу пить эту бурду, – заявил я, и Ландовска, забрав кофейник, отправилась за новой порцией напитка. Когда Ванда вышла, я сказал:
– Таня, вы же видите, что я ничего не понимаю. Вы же видите, что я не желаю зла ни вам, ни Лучано. Неужели нельзя говорить прямо?
– Каммерер… Простите, как ваше имя?
– Максим, – сказал я, ощутив желание вскочить на ноги и расшаркаться.
– Максим, Ванда все время говорит прямо, и я тоже. А если вы не понимаете, то ведь вы и не слушаете. Вы слышите не нас, а себя, вы слышите свои вопросы, но не воспринимаете ответы.
– Пока я не слышал ответов, – сухо сказал я. – Одни обвинения.
– Но это и есть ответы, – заявила Ландовска, появляясь с подносом. – Простите, Каммерер… Максим?.. простите, Максим, но для того, чтобы во всем разобраться, вам нужно понять одну простую вещь, которая вам кажется нелепой: все, что произошло, не имеет ни малейшего отношения к этому вашему КОМКОНу или как он там называется. Ни малейшего отношения к безопасности чего бы то ни было.
– Вот в этом я и хотел бы убедиться, с вашего разрешения… И я даже задал немало конкретных вопросов.
– Я помню все ваши вопросы, – сказала Ландовска. – Напоминаю свой: доверяете ли вы астрологическим прогнозам?
Мы действительно говорили на разных языках. Мы – представители одной цивилизации, но мне показалось в тот момент, что мои беседы со Щекном, в которых недоговорок было куда больше, чем осмысленного текста, являлись образцом диалога и ясности по сравнению с тем, что говорилось в этой комнате на протяжении уже почти часа.
– Я не верю астрологическим прогнозам, – четко произнес я. – Вот четкий ответ на вопрос. Очередь за вами.
– Татьяна не знает, где сейчас Лучано. Лучано не имел никакой возможности предупредить экипаж «Альгамбры» об опасности. Лучано понятия не имел, почему он покинул Альцину. Вот четкие ответы на ваши вопросы. А если хотите подробнее…
– Вы спрашиваете!
– Тогда я приглашу Фарамона, и он придет, хотя и без энтузиазма, потому что сейчас считает самым важным объясниться со Швейцером.
– Приглашайте, –