экспансии человечества весьма пессимистичны?
Нет, конечно.
Читатель ошибается, если думает, что я призываю отказаться от совершенствования химических ракет, от создания ядерных, аннигиляционных, фотонных и прочих двигателей, от освоения Луны, Марса и других планет Солнечной системы в ожидании явления будущей безумной и верной идеи. Напротив, жизненно необходимо совершенствовать нынешние ракеты, летать на Луну, Марс! Качественно новые идеи возникнут и будут восприняты обществом только тогда, когда описанная выше кривая развития выйдет на насыщение, чего пока не наблюдается.
У советского писателя-фантаста Георгия Шаха был рассказ «Если бы ее не уничтожили» – о том, как изобретатель в Древнем Риме построил «самодвижущуюся паровую колесницу», которую уничтожили неблагодарные сограждане. Так и должно было произойти: эпоха пара началась лишь в XIX веке, а время «самодвижущихся колесниц» – в начале века ХХ…
* * *
А что относительно второй цели: контактов с внеземными цивилизациями?
Ученые подсчитали, что для зарождения и, главное, последующего развития жизни на Земле нужно было совпадение такого огромного числа самых разных условий, что вероятность такого процесса близка к нулю. Из этих оценок родился сильный антропный принцип, утверждающий, что Вселенная очень точно «заточена» именно для нашего разума. «Вселенная такова, потому что в ней существуем мы». Предположение о том, что во Вселенной существует второй такой же разум или в точности такая же планета – очень смелое и, вообще говоря, спекулятивной допущение, несмотря на то, что в Галактике существуют десятки миллиардов планет, а во Вселенной – сотни миллиардов галактик.
Предвижу возражение. При оценке вероятности разумной жизни ученые имеют в виду жизнь и разум гуманоидного типа. Но почему не быть разуму на совершенно других принципах? Правда, мы покидаем область науки, которая пока не знает иных форм жизни, и обращаемся к фантастике, но ведь именно фантасты часто предвидят и описывают то, к чему ученые еще реально не подошли. Принципиально отличные от нашей формы жизни описывал Станислав Лем («Солярис», «Непобедимый», «Эдем»). В последнем своем фантастическом романе «Фиаско» Лем подводит черту под раздумьями о внеземном разуме. Контакт с таким разумом, скорее всего, невозможен, а еще вероятнее – попросту бессмыслен.
Иными словами, одна из целей выхода человечества в дальний космос оказывается достаточно сомнительной, хотя, конечно, фантасты сделали и делают (и будут делать, в этом нет сомнений) все, чтобы читатель и зритель прониклись убеждением: космос кишит разумными (в том числе негуманоидными) цивилизациями, с которыми человечеству в близком или отдаленном будущем предстоит вести диалог, торговать, жить в мире и дружбе, но чаще – воевать, воевать, воевать…
Наука, однако, здесь ни при чем. Ни космология с ее антропным принципом, ни астрофизика,