Мгновения. Лана Кузьмина

А он такой милый! – продолжал свой странный диалог старик. – Пойдем! Он не прогонит, он добрый.

      Костлявые пальцы коснулись плеча юноши. Старик по-собачьи заглянул ему в глаза.

      – Мы так одиноки, так одиноки, – пробасил он. – Поговори с нами! Мы много чего знаем! И смешного и грустного. Послушай!

      Стас вздрогнул и инстинктивно оттолкнул навязчивого собеседника. Старик отошел к колонне и зарыдал, уткнувшись в ледяной мрамор. Стас почувствовал угрызения совести.

      – Вам плохо? – спросил он.

      – Никто не любит старого больного Андрея, – бормотал старик. – Сын не любит, потому что у Андрея больной мочевой пузырь, и от него плохо пахнет. А Андрей не виноват. Андрей весь больной. Андрей всю жизнь больной. Врач говорит: Андрей весь внутри гнилой. И как он живет такой гнилой? А он не хочет жить. Давно не хочет. Он все ждет, когда Бог его к себе заберет. Восемьдесят лет ждет. Даже Богу не нужен старый Андрей.

      Стас подошел ближе, коснулся сухой, словно бумажной руки, усеянной неровными желтыми пятнами.

      – Хорошо, – голос его дрожал, – давайте поговорим. Я Стас, мне шестнадцать лет. Я… я… – он не знал, что должен сказать.

      Внезапно старик замолчал. Лицо его переменилось, губы вытянулись в тонкую жесткую линию. Маленькие острые глазки источали злобу.

      – Прочь! Прочь! – закричал он, захлебываясь слюной. – К черту! Пошел к черту! Пошли все к черту! Сволочи! Идиоты!

      Старик замахал руками и вбежал в вагон, подошедшего поезда. Створки дверей сомкнулись и темнота, подобная пустоте, поглотила состав.