пережёванным? – Яркие кадры вспыхнули в сочных красках. – Обмасленные руки! ложки! нож! А крошки в стакане! Какие там крошки – размокшие в хлопья, плавающие куски всего подряд! Поласкает рот и глотает это!» – Виолетту передёрнуло судорогой; гладкая, без единого волоска кожа покрылась мурашками.
– Уже знаем.
Инса её не расслышала: скрип черпающей ложки о дно тарелки вызвал острую боль в зубах.
«Мне сводит челюсть! Невыносимо! Мама! Кошмар! – Безмолвный возглас перебила икота. У Инсы перехватило дыхание. – Утром Аврора отрыгивала. Пока до того не дошло, надо бежать в уборную».
– Моя дорогая, ты много работаешь и мало ешь. Сегодня даже не притронулась к завтраку. Уверена, ты голодна. Присядь, отужинай с нами.
– Госпожа!.. – это всё, что успела вымолвить Виолетта.
Светлые стены просторного кабинета, отделанные понизу филёнчатыми панелями из вишнёвой древесины, и широкая массивная дверь с большой резной ручкой, с момента, как их воздвигли, и последующие Мирные пятнадцать лет, были свидетелями всякого. Однако ещё ни разу им не довелось наблюдать, чтобы тут кого-то вдруг начало рвать. Особенно в шоке пребывала дверная ручка, потому как именно она оказалась в центре внимания: Секретарь, сжимаясь в истошных, удушающих рефлексах и кашляя с каждым из них, не могла успокоиться и беспощадно пачкала несчастную.
Прохладный хвойный ветерок, проветривающий через приоткрытое окно наполненный запахами еды кабинет, теперь не справлялся с задачей. Перед рвотным амбре отступали все ароматы, царившие тут недавно. Звуки вечернего Атара и пронзительное цвиркание летучих мышей в его небе – слышались в промежутках между тошными порывами.
«Что это?..» – приглушённо прозвучал голос Советника за забрызганной дверью, стыдливо скрывавшей от него все подробности в тайне.
– Же-е-есть… – протянул чей-то незнакомый голос, после того, как Секретарь наконец закончила. Удар ложки о стол раздался следом.
– Это чё?.. Это чё ещё нахрен такое? – прозвучал второй незнакомый голос.
– Заткнись, Ушастый. Не видишь, ей фигово.
– Твою мать! А как я теперь должен жрать? Как?!
– И так уже всё уплёл. Такой же фонтан пустить хочешь? – Первый голос под длинное «Фу-у» второго звонко засмеялся.
Два незнакомых голоса разорвали шок застопоренного сознания и заморозили Виолетту в скрюченной, полусогнутой позе, в которой она, тяжело дыша, застыла над ручкой двери. Мысли, что за столом находятся неопознанные лица, незамеченные в спешке, – остановили сердце. Воображение, в искусстве создания картин с которым соперничать могла разве что её дочь, крупными мазками уже рисовало «Полный кошмар».
– Моя дорогая, присядь, – заботливо сказала АрКонг. – Уго доложил, что пришла доктор. Давай её позовём.
– Нет! – отрезала Виолетта. – Спасибо, не нужно. Всё хорошо.
– Ты и перед тем как блевать, сказала – всё хорошо. А мне теперь кусок в горло не лезет, – сказал второй незнакомый