да, всё понимает, всё сделает.
В вагон зашли контролёры, Настя встрепенулась – они ж «зайцы»! – а мать: «Сиди!» Подошли мужчина и женщина в железнодорожной форме, и мать им открыто выложила, как есть: «Нет у нас билетов! Но нам надо домой! Я с ребёнком, куда же мы выйдем сейчас? Уже стемнело». Контролёры помялись, послушали монолог про безработицу и голод, вздохнули и пошли дальше. Так Настя с матерью и доехали.
Дома вздремнули, а утром опять в Москву. Никаких уже подготовительных классов. «Кто мне поможет?» – горестно вопрошала мать. Воровать нехорошо, но с голоду подыхать ещё хуже. Ни денег, ни работы, ни мужа, ни надежды на лучшую жизнь.
Второй раз им подфартило – колбаски заныкали и домой привезли. Но с каждым разом «ходить на дело» становилось всё труднее и труднее. В супермаркете они примелькались, нужно было искать другой магазин, а значит ехать несколько остановок на автобусе или метро. Они ехали (куда деваться?). Их, как неплательщиков-безбилетников, несколько раз высаживали, и им приходило пилить пешком.
Ну, и не всё коту масленница. В одном продуктовом отделе их-таки поймали. Настя расслабилась, рот раззявила и охранника не заметила. Он мать хвать за рукав и тащит на разборки. Мать орёт благим матом, дурной прикидывается, да артистка никудышная. Тут Настя пришла на помощь – кто матери ещё поможет? – как заблажит по-звериному, да с повизгивающими трелями, охранник от неожиданности чуть в штаны не наложил, и продавцы тоже насмерть перепугались. Мать, едва почувствовав дрогнувшую руку охранника, с силой рванулась вперёд, Настю за руку и бежать!
Вы думаете, охранник оставил их в покое? Вы неправильно думаете. Он воодушевлённо помчался за ними, великими грабителями конца двадцатого века, поскакал стремительным галопом, как породистый жеребец, легко переставляя свои длинные крепкие ноги. Догнал! И опять в руку матери вцепился, держит и дышит, как паровоз. Мать тоже запыхалась, не олимпийская чемпионка по лёгкой атлетике, знаете ли, а Настя не растерялась, зубами охранника – цап, и челюсти сжала, аж, зубы свело! Тот протяжно охнул и даже присел от боли. Это и спасло чету Пастуховых от неминуемого наказания. (Что касается позора, с ним они давно смирились).
Магазины пока следовало оставить в покое. Чтобы подзабыли маму и дочку, а там Настя подрастёт и… «И сходим опять пообедаем!»
Но иногда матери удавалось подработать вполне легально: зимой и осенью на городском рынке она продавала заваренный чай с домашними невкусными пирожками с картошкой. Однако летом в её услугах не нуждались, и она собирала землянику, ещё малину в дальнем диком малиннике, бруснику с черникой и стаканами ловко сбывала ягоды проезжающим на вокзале в Твери (на рынке за место следовало платить, а таких денег у неё не было); в Москве предпринимательской деятельностью тоже не удавалось заняться, так как там вовсю главенствовали братки-рэкетиры, безжалостно карая всех, кто