для чего так неприятно изволит цесарское величество с нами поступать?
2. Ежели цесарь станет, как и пред Веселовским, отрекаться неведением о пребывании сына нашего, говорить, что тому невозможно быть: не только капитан Румянцов, как очевидец, и вся Европа ведает, что он в его области, и как принят и из одного места в другое перевезён, может быть, уже из Неаполя вывезен куда в другое место, что без воли цесаря учиниться не может; и ежели в том упорно стоять будет, что не ведает, где он, объявить, что мы неприязнь его к себе и некоторую противную интенцию видим, и против того свои меры брать принуждены будем. Ежели резолюции цесаря не получат, доносить нам, не отъезжая; притом всяким образом разведывать о пребывании сына нашего и стараться склонить цесаря и министров его к вышеписанному, показуя злыя следствия и проч.
3. Буде же цесарь станет говорить, что сын наш отдался под его протекцию, что он не может против воли его выдать, и иныя отговорки и затейныя опасения будет объявлять, представить, что нам не может то иначе, как чувственно быть, что он хочет меня с сыном судить: у нас и с подданными то необычайно; сын должен во всём повиноваться воле отцовой; а мы, самодержавный Государь, ничем цесарю не подчинены и вступаться ему не следует, а надлежит его к нам отослать; мы же, как отец и Государь, по должности родительской, его милостиво паки примем, и тот его проступок простим и будем его наставлять, чтобы, оставив прежния непотребныя дела, поступал в пути добродетели и последовал нашим намерениям; таким образом может привратить к себе паки наше отеческое сердце; чем его цесарское величество покажет и над ним милость и заслужит себе от Бога воздаяние, а от нас благодарение; да и от сына нашего более будет за то вечно возблагодарён, нежели за то, что ныне содержится, как невольник или какой злодей, за крепким караулом, под именем некотораго бунтовщика, графа Венгерскаго, к предосуждению чести нашей и имени.
4. Будет станет говорить о жалобах сына моего, будто было ему какое от нас принуждение, ответствовать, а особливо ссылаться на письмо то, которое я ему из Копенгагена писал, что оное цесарь видел ли? И буде не видал, чтоб велел взять и сам выразумел; из чего ясно усмотрит, что неволи не было; а ежели б неволею я хотел делать, то б на что так писать? И силою мог бы сделать, и кроме письма. Но понеже мы желали, чтобы он последовал нашим стезям и обучался как воинским, так и политическим делам, а он не имел к тому никакого склонения, только способен был к обхождению с худыми людьми; того ради мы его всякими образами трудились на путь добродетелей привесть; а он, приняв за противное, и может быть от кого и наговорён к своей погибели, такое намерение восприял. Чаю, его цесарскому величеству и цесареве его известно, как он с сестрою ея величества, супругою своею, обходился, и по тому могут и о другом разсуждать. Наконец стараться и всяким образом домогаться, дабы его цесарь с ними к нам послал, и употреблять в том ласку и угрозы, по состоянию дела. А буде в том весьма откажут, домогаться, чтоб по последней мере пустил их к сыну нашему, объявляя, что они имеют от нас к нему,