Осенний дождь. Марк Ивин

в реальность незнакомый мальчишеский голос:

      – Здрасти! Дадите двадцать рублей? Я вам помогу тут всё убрать.

      – А-а? – Евгений опустил косу, обернулся и увидел интернатовского мальчишку. Никаких опознавательных отличий, говорящих о том, что этот мальчишка – интернатовский на нём не было, но Евгений понял это и без того. Что-то в них, интернатовских, всегда такое было, что посмотришь и тут же понимаешь: это ребёнок из интерната для детей-сирот.

      На подростке были помятые черные брюки и синяя спортивная мастерка с зелёными лампасами. Держался парень скособочено, немного завалившись плечом вправо, и без конца сплёвывал.

      – Не, дружище, не нужно. Сам справлюсь, – ответил Евгений, решив, что деньги мальчишке, наверняка, нужны на сигареты. Ему совершенно не хотелось спонсировать подобное. К тому же в кармане у Евгения лежала лишь одна пятидесятирублёвая купюра: ничего мельче сегодня у него с собой не было, даже дома – так позавчера выдали зарплату.

      Асташонок отвернулся и зашагал дальше.

      Евгений посмотрел ему вслед. У мальчика поникли плечи, и вид его сделался каким-то совсем жалким. Евгений вспомнил, как сам он в свои подростковые годы бегал в гаражи, на бесплатную уличную мойку и за мелкие деньги (кто на сколько был щедр) мыл машины. Наверняка, многие из автомобилистов, плативших ему тогда таким образом деньги, по большей степени попросту жалели его.

      «Уж лучше подкрепить в мальчишке желание подзаработать, чем жестокостью окружающего мира склонять к воровству и попрошайничеству», – подумал Евгений, и в сердце его кольнуло.

      – Постой! – окликнул он Асташонка.

      Паша обернулся, плечи его расправились, и в глазах блеснул огонёк надежды.

      – Подойди, – позвал Евгений и, когда подросток подошёл, представился. – А тебя как зовут?