зрения, важнейшей. Самое важное – политическая и технологическая универсальность обоих требований.
Враги не всегда врут. Например, утверждая, что в условиях государственного двуязычия украинский будет практически моментально маргинализован, а впоследствии и вытеснен русским языком, они говорят чистую правду. Уже нет советской власти, которая на бюджетные деньги организовала бы во всех школах Украины обязательное изучение украинского языка, а также «произведений» Яворивского, Драча, Павлычко и других. В условиях буржуазного общества финансироваться будет только то, на что есть спрос. Из двух государственных люди будут выбирать более конкурентоспособный (а это русский – сами националисты признают). Следовательно, государственный статус русского языка дает нам мощное оружие дегалицизации Украины даже в условиях ее формальной самостийности.
То же самое можно сказать и о Таможенном союзе. Восстановление единого экономического и таможенного пространства, практическое устранение государственной границы (на какое-то время остается только функция паспортного контроля, но и ее можно быстро вывести на внешнюю границу, как это сделали в ЕС), быстро и неизбежно приводит к ускорению процесса перемешивания населения, а также к возникновению необходимости во все более высоком уровне политической интеграции. Все это видно на примере того же ЕС. То есть через некоторое время, суверенитет Киева становится столь же формальным явлением, каким был суверенитет УССР.
И здесь тоже играет роль факт нашего проживания именно в капиталистическом государстве. В условиях капитализма труднее убедить местных олигархов отказаться от единоличного контроля над своей вотчиной, но если уж процесс пошел, то капиталистическое государство никогда не выпустит добычу и не отдаст добровольно ни территории, ни сферу влияния, как это сделал Советский Союз. Политическая интеграция будет не только неизбежным, но и все ускоряющимся процессом. Ну и не надо никому доказывать, что в условиях постсоветской перманентной экономической и политической интеграции галицийский проект гроша ломаного не стоит. Он исчезнет «как утренний туман», а оставшиеся непримиримые адепты будет высказывать свою непримиримость на кухне.
Здесь мы переходим к последнему вопросу: «Какие механизмы достижения поставленных задач нам подходят?».
Мы уже определили наличие разрыва между склонным к более глубокому политическому анализу старшим поколением и склонной к немедленным действиям (вплоть до поножовщины «фа» и «антифа» молодежи). Очевидно, мы должны использовать те инструменты, которыми владеем лучше всего, но при этом не забывать о необходимости преодоления возрастного разрыва. Сейчас мы рискуем, что «теоретический русизм» умрет вместе с нашим поколением. И даже раньше, как только станет понятно, что это развлечение пенсионеров. То есть у нас осталось лет десять – не больше, ведь с каждым годом мы составляем все меньший процент избирателей и вообще политически