хан, спой ещё! – кричали ему.
Но Мангук лишь рукой махнул и рысью направился к своей юрте. Бросив повод азамату, он вошёл в дом и, скинув на устланный кошмой пол кожаную подушку, лёг, заложив руки за голову. Глядя сквозь отверстие в потолке на усыпанное звёздами небо он задумался. Войти к хану никто не решался. Возможно, люди, знавшие о несостоявшейся любви Мангука к дочери сарматского хана, догадывались, о чём он грустит.
А между тем хан унуков был озабочен не только своей печалью. Он – хан, и не должен думать только о себе. Ведь известно, что в руках хана судьба мира, а в руках народа – судьба хана. Верным его воинам-яугирам нужны жёны, иначе очень скоро племени придёт конец. Да, унуки были сильным, славным, известным в степи родом, а теперь им грозит исчезновение. Мангук должен придумать что-то, ведь для того он и хан. Народ ждёт, надеется.
Пойти на поклон к Сафуре-бике, поглубже спрятав свои чувства к ней? Или уж обратиться к зятю Куришу? У лесных угров тоже много женщин, родственнику отказа не будет.
Вообще-то Сафуру-бике он мог бы навестить на правах давнего соседа, ведь они знают друг друга с детства. Если бы не родственник Анагай, они были бы теперь женаты и два самых больших рода в степи стали бы единой, грозной силой. Помочь Анагаю Шимбай-хан всё равно не смог. Враг оказался сильнее. Но ужасней всего была потеря обозов с жёнами и детьми. Позор! Этого нельзя простить! Отец, Шимбай-хан, видно, понял это ещё тогда, на поле боя. Не в силах пережить позор, он бросился на врага. Тангрэ, видно, сам толкнул его на такой шаг, лишив надежды на спасение…
Он знал, что зять Куриш встретит его с распростёртыми объятиями… «Но кем же тогда станешь ты сам и народ твой?.. То ли унуками, то ли уграми?» – спрашивал себя хан. Хотя с Куришем они и родственники, а всё же языком и обычаями угры сильно отличаются от тюрков. А вот с сарматами всё было бы проще – и язык, и обычаи у них одинаковые… Выходит, сначала всё же надо попытать счастья с сарматами. И потом, там Сафура… Пусть она замужем, но увидеть-то её он может?.. Мангук-хан вспомнил, как семнадцать лет назад ему так не хотелось идти с отцом на восток. А всё из-за неё, Сафуры. По настоянию отцов они были помолвлены. Вначале Мангук спокойно отнёсся к тому, что белобрысая девчонка когда-нибудь станет его женой. Как велит обычай, они укусили друг друга за ухо, а родственники сидели вокруг и смотрели. Было очень стыдно. Когда всё кончилось, они с Сафурой взялись за руки и убежали. Бежали долго, пока не оказались на берегу Итили. Оба были взволнованы и понимали друг друга без слов. Разве может быть что-либо чудесней! Вот когда юное сердце Мангука дрогнуло – в нём вспыхнула любовь к светловолосой невесте. Ни за что на свете не согласился бы он разлучиться с ней! И вдруг этот поход… Когда до отъезда оставалось несколько дней, он сказал отцу:
– Атам, я хочу остаться здесь с небольшой частью нашего народа.
Услышав от сына такие слова, Шимбай-хан некоторое время молча глядел на противоположный берег Итили, принадлежавший Сармат-хану, потом резко сказал:
– Мёд не прокисает, и девушка не стареет,