немножко поживем?
– Мама с папой приехали, – ответил Артемий. – Специально на несколько дней раньше, чтобы тебе помочь.
Тут мне стало страшно по-настоящему. Надо отдать мне должное. Уже тогда я засомневалась, что в планах моей свекрови, даже самых отдаленных, стоит помощь «этой распутнице, обманом втершейся к нам в дом».
Так оно и оказалось. Целыми днями я моталась по квартире. У кого есть дети, тот меня поймет. Свекровь один раз в день ровно на 15 минут уносила внука в свою комнату, чтобы посюсюкать с «несчастным ребенком». В остальное время она его упорно не замечала.
При этом я то и дело слышала, что я криворукая, что у меня напрочь отсутствует материнский инстинкт, что из-за меня орущий ребенок не дает никому спать по ночам.
Все, что я заказывала у Деда Мороза прошлой зимой, сбылось. Но мне, грешной, стало казаться, что, заказывая все это, я явно перестаралась. Как там у кого-то из мудрецов: «Бойся своих желаний – они могут исполниться».
В январе свекор со свекровью, к счастью, опять отбыли в столицу. При этом выяснилось, что я все-таки должна переехать к маме, чтобы мальчик (имелся в виду Артемий) мог спокойно подготовиться к сессии.
Я сессию сдала тоже. Из принципа. Одному богу да еще маме и моей подруге Инке известно, чего мне это стоило.
Еще через месяц погиб папа. В авиакатастрофе. Он был инженером-газовиком. Прекрасным специалистом, который мотался по области, осматривая какие-то газовые установки. Тогда я в этом не разбиралась по молодости лет, а к нынешнему времени так и не разобралась, потому что для меня это до сих пор очень больная тема.
В день гибели он облетал свои владения на вертолете. Вертолет упал, зацепившись за верхушки деревьев. Свекровь и свекор даже не приехали на похороны. Я металась между сыном, Артемием и учебой. Мама выживала, как могла, в своей квартире.
Постепенно жизнь входила в привычную колею. Подрастал названный Сердалионом сынишка. Мама слегка оправилась, стала похожа на себя прежнюю.
Разгон Ельциным Верховного Совета меня встревожил. И вовсе не потому, что я была верной сторонницей Руцкого. Я испугалась, что свекор со свекровью могут вернуться домой. Но Александр Антонович победил на выборах в первую российскую Госдуму, так что я успокоилась и за будущее страны, и за свое.
Чужая ненависть и следующий за ней страх, перерастающий в панику, обжигали меня только два раза в год: на Новый год (кстати, я с тех пор так и не полюбила его обратно) и летом, когда родители мужа приезжали в отпуск. В остальное время я была вполне довольна жизнью. В том числе семейной.
Через несколько лет катастрофа все-таки разразилась. Свекор отсидел свой очередной срок. Ну, в смысле состоялись перевыборы в Думу, и он на них проиграл. Не набрал нужного количества голосов. Его обогнал доселе никому не известный генерал. Интересно, что его кампанией занималась Инкина газета.
Инка тогда уже вовсю публиковалась и пробовала себя в пиаре. Она и в институт-то ходила от случая к случаю. Мы с ней