он вышел, доктор обратился ко мне:
– Не расстраивайтесь, что он ворвался. Это своего рода экспозиция. Все же ясно. Ну что тут думать?
Я в замешательстве ушла с сеанса и всю дорогу до дома силилась сложить ребус «все же ясно» под крики мужа, который вез меня в машине. Я научилась абстрагироваться, и его вопли, перемежаемые ругательствами, не отрывали меня от бесконечного взвешивания за и против, хотя желание выйти из машины было диким. Но я, как послушная девочка, терпела.
– Добрый день! Прошу вас, – мужской голос вернул меня из воспоминаний к реальности.
Я поднялась, и доктор карикатурно галантным жестом пропустил меня вперед. Волнение нарастало с каждой ступенькой, но не помешало отметить, что он принадлежал к диковинному типу мужчин, которых я так близко еще не видела. Маленький, манерный и вроде даже с усами. Светскость его движений отсылала к произведениям Толстого, во времена Карениной. Опустившись в кресло, он энергично закинул ногу на ногу, сложил руки сочувствующим замочком и выжидательно посмотрел на меня. Я собиралась с мыслями.
– Глядя на ваш затравленный взгляд, я был уверен, что у вас очень тяжелая ситуация. Как минимум, связанная с наркозависимыми в близком окружении.
Казалось, он был обескуражен моим запросом о том, как выйти из эмоциональной зависимости от мужа.
Не знаю, насколько он прочитал меня. Но то, что он нарек меня стервой-терминатором, а мужа моего – дружелюбным котиком, бросалось в глаза:
– Из вашего рассказа я услышал, что ваш муж – чмо.
Как не улыбнуться на это? Меня сразу отпустило, и я сосредоточилась на беседе.
– Вам нужен сильный мужчина. Вы не умеете быть уязвимой. Если вы кого-то и боитесь, то только свою совесть. Своего внутреннего полицейского. Нет у вас никакой зависимости от мужа. То, что с вами происходит, – последствия воспитания. У вас очень жесткие рамки совести. Вы не даете себе права на ошибку. Вы слишком идеальны. Ваши планы грандиозны, и вы ждете от себя таких же результатов. А ведь в отношениях состоят двое, и вы не можете решать за другого человека. Это не ваш промах. Это общий промах. В какой-то момент вы подошли друг к другу, как ключик к замку. У вас слишком развит материнский инстинкт, а ему очень была нужна мать. Но сейчас вы устали от этой ноши. И это нормально, вы хотите жить лучше.
Я молчала, он продолжал:
– Тревожность ваша родом из детства. Травма отвергнутого ребенка. Вы тревожитесь за мужа, как за своего сына. Вы довели мужа-ребенка до момента, когда он собрал чемодан и пошел к выходу. В последний момент, как мать, стали жалеть его: как же он теперь? Но даже если он не справится – он вам не сын. Как мужчина он вам не нужен, вы не видите в нем мужчину.
Я впитывала каждое слово в надежде обнаружить обезболивающее от тех мук, которые жестоко разъедали меня восемь лет. Я испытывала сильнейшее желание найти противоядие на все провокации, манипуляции и камбэки своего мужчины. В конце сеанса психотерапевт перешел к рекомендациям:
– Сейчас