не пользовались лифтом, а остальные – лишь в том случае, если лифты ломались и приходилось спускаться по лестнице. Стоять на общем балконе просто так было не принято – в наших квартирах имелись свои.
Мы жили на восьмом этаже. Мне трудно было представить, что заставило Нину при обоих работающих лифтах выйти на этот балкон, а потом еще перегнуться через перила. В то, что все это произошло случайно, верилось с огромным трудом.
Когда меня спросили, были ли у нее враги, я с уверенностью ответил, что не было. Вряд ли ее все обожали, но людей, с которыми не хочется общаться, обычно просто игнорируют, а не скидывают с высоты. Профессиональная зависть? Озлобленная визажистка салона, любимый клиент которой переметнулся к Нине («Не доставайся же ты никому!»)? Несмотря на всю печальность ситуации, подумав об этом, я даже ухмыльнулся. Захотелось поделиться своей прекрасной догадкой с Ниной и посмеяться вместе – я лелеял эту мысль пару секунд, пока не вернулся с небес на землю.
Еще меня спрашивали, не была ли Нина странной или нервной в последнее время. Может, меня что-то удивило или насторожило в ее поведении? На этот вопрос я тоже ответил отрицательно. Хотя потом, уже в день похорон, припомнил один эпизод, который в итоге счел не имеющим отношения к делу.
За неделю до своей смерти Нина впервые на моей памяти кричала во сне. Я даже слова различил. Немедленно разбудил ее, обнял. Она смотрела на меня ошалевшими глазами секунды три, потом начала расслабляться, улыбнулась.
– Ой. Чего не спишь, Илюш?
– Ты так орала, попробуй тут поспи. Что тебе приснилось – лох-несское чудовище?
– Почему ты так решил?
– Ты металась и кричала: «Оно там, в воде!».
Нина нахмурилась, вроде бы припоминая.
– Не знаю. Уже ускользает… по-моему, кто-то отобрал у меня сумку со всеми документами и бросил в реку. Да, точно, это была сумка. Не «оно», а «она». Бр-р, отвратительно.
Как я уже говорил, мы были вместе долго, поэтому я отлично изучил ее мимику и неплохо различал интонации. И в тот раз мне показалось, что Нина что-то скрывает. Я даже напрягся. С другой стороны, успокоил себя я, это ведь только сон. Может, Нина видела в нем мое изуродованное тело и не захотела меня расстраивать. О таком не слишком приятно говорить и слышать, да и незачем.
Вскоре мы оба снова уснули, а наутро я уже забыл о своих минутных подозрениях. Если бы не начал специально копаться в памяти, никогда бы и не вспомнил.
***
На работе день проходил как обычно – за исключением того, что в его середине меня стало сильно клонить в сон. Как раз подошло время перерыва.
Раньше я вышел бы прошвырнуться, чтобы развеять это состояние, но сейчас не хотелось. Я несколько дней как наплевал на условности, да и неизвестно было, ждет ли меня хоть сколько-нибудь качественный сон ночью, так что я решил подремать прямо в помещении. Все ушли на обед и должны были вернуться только через час, а у меня все равно не было аппетита.
Я положил себе под голову толстый