обернулся он к Бессоновой.
– Молчи лучше, – коротко ответила та, – так ты выглядишь умнее. – И, обращаясь уже ко мне, продолжала: – Его знали только Светлов и Вишневский. Вишневский – еще не знаю, Светлов – точно. Он всегда был любимцем Лейсмана, и тот от Леши ничего не скрывал, насколько я могу судить.
– Они как повязаны, – добавил Костя.
– Хорошо повязаны, – одобрила я, – если Лейсман хочет его убить.
– Надеюсь, сейчас Светлов ничего не станет скрывать. Если он придет в сознание, – резюмировал Кузнецов.
К Светлову нам пришлось прорываться едва ли не с боем. Однако боевые действия открыла противная сторона в лице мужиковатой мускулистой медсестры с движениями профессионального боксера. Брызгая слюной, она в наиболее доступных нашим жалким мозгам выражениях поведала, что в реанимационное отделение мы сумеем попасть, только перешагнув через ее труп. «Слонопотам какой-то, – подумала я, оглядев ее корпус, достойный Майка Тайсона и Холифилда, вместе взятых. – Не перешагнешь, однако».
Кузнецов поскреб в лысом затылке и выскреб оттуда целый рой превентивных мер, направленных на устранение нежелательного препятствия. Блистательным воплощением их стала великолепная тирада:
– У вас в отделении лежит некто Светлов Алексей Иванович. Понимаете, если вы не пропустите меня, я не смогу попасть к нему и выполнить поручение шефа. Тогда меня уволят с работы, а увольнение у нас происходит только в одном направлении – на кладбище. Генеральная линия партии, знаете ли…
– Это что же за работа у вас такая? – гулко громыхнул Тайсон-Холифилд.
– Есть такая милая и законопослушная профессия, – с невинным личиком пролепетал Кузнецов, расплываясь в улыбке, между тем как его правая рука нырнула под пиджак. – А называется она киллер. – Рука вынырнула из-под полы пиджака, сжимая новенький черный пистолет с глушителем. – Разрешите?..
Медсестра-тяжеловес густо крякнула, а затем издала серию горловых звуков, которые испускает неисправный огнетушитель, назойливо трясомый пьяным пожарником.
– Он пришел в себя? – почти нежно спросил Кузнецов, почесывая дулом небритый подбородок.
– Костя, хватит валять дурака! – зашипела Лена, отстраняя своего паясничающего дружка от продолжающей квакать и брекекекать штатной единицы больничного медперсонала. – Мы пройдем, да? Если он не в сознании, мы немедленно назад…
Медсестра выписала руками непонятные пассы, которые, по ее разумению, означали, вероятно, следующее: «Хоть к черту, только подальше от меня!»
– Где ты взял пушку, кретин? – свирепо рявкнула Бессонова.
– Новаченко подарил на день рождения, – бессмысленно ухмыляясь, ответил Кузнецов. – Я пришел в офис, а он там квасит, ну и…
Он покрутил дулом в воздухе, отчего проходящий мимо старик в пижаме выронил костыли и с юношеской прытью юркнул в палату.
– Убери, долбозвон! – фыркнула Лена, еле сдерживаясь от смеха. – Ствол убери!
– Н-да, – буркнула я и, глянув на шкодливую рожу чемпиона