хотя далеко не всегда оказывалось справедливым.
Маркус рассудил, что, оставаясь начеку и дожидаясь ошибки со стороны маньяка, он наилучшим образом осуществит свой план. Как известно, защита безопаснее нападения. Вот только он ненавидел защищаться. Он всегда предпочитал действовать, а не реагировать на чужие действия, но лишь в том случае, если его действия были основательно продуманы.
Ему послышался какой-то шум справа. Но его сердце билось с такой силой, что он подумал, не исходит ли этот звук из его собственной грудной клетки. Он продолжал наблюдать. Он ждал.
Прошло несколько минут, но ничего не произошло. Он почувствовал себя глупцом. Возможно, единственная реальная опасность заключается в надвигавшейся на него угрозе синдрома одиночества. В конце концов, он вырос в таком месте, где рядом всегда были люди. А теперь впервые в жизни остался совершенно один.
Маркус отогнал от себя еще не до конца покинувший его страх и решил продолжить запланированный осмотр. Повернувшись в сторону горизонта, он увидел в некотором отдалении небольшой холм, который мог стать отличной точкой для обзора, хотя бы частичного, его новых владений.
Поднявшись на холм, он сел и прислонился к отдельно росшему дереву, воспользовавшись сухой землей и древесным стволом как импровизированным креслом. Оглядывая равнину южного Техаса, он впервые понял, почему ее называют божьей страной. Не просто потому, что только Бог мог создать такую красоту, но еще и потому, что, вздумай он сейчас закричать изо всех сил, один лишь Бог смог бы услышать его крик.
Воспоминание о смерти тетушки тихо проникло в его сознание и бросило тень на вновь обретенный им покой. Она ушла, но не была забыта. Она не могла больше смеяться или плакать, ощущать радость или боль, то есть все то, что свидетельствует о реальном существовании человека. Но он почему-то не мог смириться с тем, что никогда ее не увидит. Не сможет сказать ей, как много она значила для него. Никогда не проснется от чудесных запахов блинов и бекона – по крайней мере, таких вкусных блинов, какие она пекла для него. Никогда больше не попросит у нее совета или помощи, чтобы получить в ответ крупицы ее мудрости, которые облегчали ему бремя прошлого и даровали его измученной душе несколько минут умиротворения.
Или же он все-таки с ней встретится? На это у него не было окончательного ответа. Он верил в рай и в ад, не сомневаясь, что в этот самый момент его тетушка пекла свои знаменитые блины для божественного создателя небес и тверди земной. Он только не был уверен, что сможет увидеть ее чудесный новый дом, подозревая, что его собственный конечный пункт назначения окажется другим.
Маркус взял в руку сухую почву и сжал ее. Потом разжал пальцы и позволил ветерку унести землю с ладони. Когда ветер подхватил землю, он почти физически ощутил хрупкость своей жизни, как и всего живого, обитавшего на этой планете. Он понимал, что так уж устроен мир: все появляется в руках Создателя, проживает всего секунду в глазах Отца Времени и сдувается ветром,