телевизору – толпой.
Показал канал «Рассея»
Репортаж про Алексея,
По Рассее смуту сея,
Провоцируя запой.
Киселёв, ломая руки,
Говорил который раз,
Что лишения и муки —
На заказ и напоказ.
Заключённых брютом поят,
Жарят уток и гусей.
И напрасно волком воет
Безымянный Алексей.
Дорогой, любимый лидер,
Может, лучше про Юпитер?
Покажи сюжет про Twitter,
Чтоб кидало в жар и пот.
Телевизор – в мир окошко —
Мы включаем… Там – Алёшка.
То ли он хромой немножко,
То ли хитрый, сукин кот.
Мы уже поднаторели
Лучше всякого врача:
То он ходит еле-еле,
То танцует ча-ча-ча.
Он храпит, ворчит, икает,
В швейном цехе гонит брак
И полы не подметает.
Вот те раз! Нельзя же так!
Дорогой товарищ Вова,
Мы живём на всём готовом,
Маршируем в платье новом,
Витамины, рыбий жир…
Ваша рыжая девица
Прискакала подивиться,
Но проблемами делиться
Не желает «пассажир».
Критикует мост из Керчи,
Дом для уток на пруду:
«Это всё придумал Черчилль
В восемнадцатом году!»
Мы «Ату!» ему кричали,
Сочинили ноту ТАСС…
Но охранники примчали,
Зафиксировали нас.
А потом снимала Маша
Мойку, койку и парашу,
Безглютеновую кашу,
Что на завтрак подают.
Всё – для нашего здоровья:
С уваженьем и любовью
Нам тепличные условья
Под Покровом создают.
Пусть клевещет блогер мерзкий
За пиндосские гроши.
Это лагерь пионерский,
Маша, так и запиши.
Нам – присмотр постоянный,
Нам – доверия кредит.
Только подлый безымянный
Подрывает и вредит.
К исправлению дорога
Сил отнимет очень много.
Каждый день: пилатес, йога
Караоке, домино.
А под вечер – прямо в клетку
Буйабес несут, креветку,
И оливок спелых ветку,
И игристое вино.
Сыр по маслицу катаем,
Глушим виски дорогой.
Об одном, Володь, мечтаем:
На свободу – ни ногой!
Мы играем по субботам
В буркозла и преферанс.
А госдеповским сексотам —
Наш привет и реверанс.
В нашей камере-палате
(Как в ином отеле, кстати)
Безымянного – к кровати
Привязали на ура.
Мы старались, мы спешили,
Пасть охальнику зашили
И анчоусов лишили,
И лишили фуагра.
Спорить с нашим главным Вовкой
И политике учить?
Энто только голодовкой
И возможно излечить!
Он то плакал, то смеялся,
То щетинился как ёж.
Он над нами издевался!
Ну, сумасшедший,