заново. Это если говорить просто, опуская ненужные подробности.
Также Леос Агасти выяснил: очень-очень давно была выдвинута теория о том, что можно перехватывать эту самую энергию, не давая ей растворяться в самой Грани, и направлять на конкретно выбранный объект, например на человека или представителя какой-либо другой расы. Тот, кто сможет впитать ее, станет подобен божеству, неуязвимым… В тот самый момент Агасти понял: это то, что нужно! Массовая жертва, огромный выброс энергии, завязанный на него самого. Но не мог же он, пускай и не самый слабый маг, устроить геноцид?! Его бы обязательно остановили… а вот разжечь войну и направить энергию душ тех, кто погибнет на ратном поле, на себя – это был выход. Далее Леосу оставалось только планирование и подготовка.
Как покажет история, сыну Проклятого мага удалось подвести Ирэми к войне, провести сложный ритуал на крови демона и дэйурга, что были связаны друг с другом, и направить души не через Грань, а через себя. Только одно Агасти не знал на тот момент, и это обернулось для него страшными последствиями… Он был человек, а человеческое тело хрупко и легкоуязвимо. К тому же тот поток, что был направлен на мага, был слишком мощным не только для его тела, но и оболочки любого другого живого существа. Ведь не просто так подсмотренные им теории содержались в книгах, которые были запрещены к прочтению.
Только демон мог обращаться с такого рода энергиями, не опасаясь раствориться в них. И лишь одному роду демонов была полностью подвластна энергия, высвобождаемая после смерти, – Серебряным… Когда Агасти понял, что тело его не справляется, то было уже слишком поздно что-либо менять. Растворяясь в том, что должно было возвысить его над людьми, Леос вдруг понял совершенную им ошибку. «Когда кровь последних Серебряных потечет в жилах достойного, забравшего ее силой, Грань прогнется и примет нового наследника», – пронеслось у него в голове перед тем, как затмение накрыло его сознание.
Сколько он пребывал в этом пограничном состоянии, он и сам не знал. Но когда вместо привычного серого тумана, царившего вокруг него и не дававшего ему осознавать себя, стали проявляться первые признаки того, что он вроде бы как сохранил свое я, пришла и первая связная мысль: «Серебряные, нужно, чтобы их кровь текла в моих венах. Вот только есть ли у меня теперь эти самые вены? И мои ли это мысли? Или я стал частью чего-то нового, крохотной крупицей одного сознания, все еще способной существовать?»
Вен не было. Тела, как оказалось, тоже… Осталось только сознание.
И еще было непонятно, где он сейчас находится. Неужели он умер? Паника охватила очнувшийся от небытия разум. Как мог умереть он, человек, у которого был план, тот, кто был лучше, умнее, сильнее, чем все население Ирэми, вместе взятое. Ведь он, Леос Агасти, должен был стать великим! Он был рожден не для того, чтобы стать неудачником и сдохнуть, как какой-нибудь идиот-испытатель, от неудавшегося