Только откусила первый раз от пирожного, на стол легла роза. Я подумала, это уличный продавец. Знаете, ходят африканцы, предлагают сувениры или цветы, молча выкладывают перед вами, если вы не платите, забирают. Торговля почти без слов. Глянула из-за пирожного, как из-за бруствера – нет, белый, и лицо… Я его видела. Но где? Когда? У меня в глазах, как у Скруджа МакДака замелькали образы знакомых мужчин: не тот, не тот… Улыбается. Видя, что я не могу вспомнить, взял розу и зажал зубами. Ну конечно! Танго в отеле. Мой последний день в Лас-Вегасе. Как же его звали? Ганс? Эрих? Немецкое имя.
– Клаус Зибель. Узнали меня, Амалия?
Амалия. Я назвалась тогда Амалией. Он запомнил, надо же.
Сказать, что я была удивлена, это не сказать ничего. Я была ошарашена. Вероятность столкнуться в Париже после случайной встречи в Вегасе и так близка к нулю, но чтоб еще и с розой?! Это невероятно!
Клаус рассмеялся:
– Я узнал вас еще два квартала назад. И шел за вами. На пути был цветочный павильон. Вы прошли мимо и нырнули в кафе. А я вернулся и купил розу. Чтобы вы вспомнили меня. И никакой мистики. Я физик, а физика мистики не терпит, – и, положив розу обратно на столик, добавил, – ротэ розэн бидойтэн либэ. Красные розы означают любовь.
Воздушной периной сакуры над сквером Мари-Трентиньян мы любовались вдвоем.
– Вы парижанка, Амалия?
– Нет, я не парижанка и даже не Амалия, – «призналась» я.
– Вот как? А почему же вы назвались Амалией? Это имя грело мне душу.
Надо было что-то придумать. Нечто жизнеподобное, правдообразное. Но не зря же я столько лет болтаюсь в «прихожей» кино.
– Видите ли, Клаус, тогда… – я помолчала, закусив губу, будто задумалась, стоит ли рассказывать постороннему мужчине очень личное, пережитое, может быть, еще не вполне, еще волнующее мою трепетную душу, – в Вегасе мне хотелось забыть… Забыться. Выпасть из самой себя, – я подняла на него совершенно несчастные глаза, страдание просверкнуло в них серебристой рыбьей спинкой, скопилось слезой. – Я рассталась с человеком, которого очень любила. Я любила, а он, как оказалось, нет. А тут вы. И меньше всего я собиралась, извините, случайному человеку показывать, ту размазню, в которую превратилась. Амалия – моя подруга, женщина самоуверенная, жесткая, про таких говорят: «Лопатой не убьешь». Такая, какой бы я хотела быть, но мне не дано. Вот я и назвалась ее именем.
– И как же вас зовут на самом деле?
– Леа.
Мы пешком дошли до моей квартирки на рю дю Мон-Сени. Внутрь я его не пустила. Незачем. Дала номер телефона, чмокнула в щечки, махнула розочкой и адьё. В свою норку я никого не допускала. Что моё, то моё. После расставания с Фан-Фаном я, конечно, в непорочные весталки не записалась, но ограничивалась интрижками, не доводя до длительных связей. Это ведь не любовь, порой даже не влюбленность. Если говорить о чувствах, то самым правильным будет, пожалуй, удовольствие. Удовольствие от секса, от возможности выйти куда-нибудь вдвоем, поболтать, обменяться мелкими подарками по поводу и без. Легко сходились, расставались