друзья и гости “Сотружества”, пользуйтесь пассажирским конвейером с осторожностью».
Бендида звонко рассмеялась. Киэю тоже стало смешно от того, что в международном аэропорту Торонто в русскоязычной версии звукового объявления использовали слова «пассажирский конвейер», а не их английский аналог. Смеялась ли девушка над тем же или просто над хмуростью и отчаянием Атира, Киэй не понял. Но когда Атир увидел улыбку на лице Бендиды, его тревоги ослабли, и непонятная радость наполнила сердце. Всем троим стало почему-то весело и легко.
– Траволатор? – сквозь смех спросил Киэй.
– Траволатор! – повторил Атир, задыхаясь от смеха.
– Сколько это по твоей шкале? Как там она называлась?!
– Десять! Все десять баллов! – радовался Атир. – Только наоборот теперь. Со знаком минус!
Так они катились вперёд на механическом пассажирском конвейере, радуясь непонятно чему и смеясь, глядя друг на друга. И длилась бы эта радость вечно, если бы конвейер уходил в бесконечность. Но конец дороги, по которой двигаешься без затраты сил, неминуем. И гостей уже ждали люди с серьёзными лицами.
– Майор Мэзекью, – отдав честь, приветствовал гостей милиционер в форме. – Товарищ Атир Маворский, товарищ Киэй Карданов и товарищ Бендида Траки. Прошу вас, пройдёмте со мной.
Про таких людей, как майор, обычно говорят: грудь колесом. Этого коренастого майора-солдатика словно отлили из олова. Под его крупными розовыми щеками красовались захватистые поседевшие усы. Смотрел он всегда прямо в глаза, а лёгкая бравая ухмылка никогда не покидала его добродушного лица. В толстом ухе майора тоже помещался мгновенный переводчик, но из-за размера этого уха приборчик казался совсем маленьким, удобным, совершенно незаметным. За спиной у Мэзекью стояли пять милиционеров. Некоторые из них были на голову выше майора, некоторые – шире в плечах. Но все они держались чуть позади своего начальника. По молодым лицам этих парней Киэй понял, что этот Мэзекью для них «батя». Вряд ли хоть один из них знал это русское слово, но если бы знал, то непременно называл бы так майора. Потому что ни «Мэзекью», ни какая другая английская фамилия не в состоянии отразить то, что представлял собой этот бравый человек.
Они двинулись по аэропорту, больше похожему на внутренности космического корабля из фантазий художников, изображающих далёкое будущее. Всё вокруг кричало о будущем, о новых технологиях, о новаторском мышлении и раздвижении границ. Но если сто лет назад новое мышление подразумевало уничтожение стереотипов, иррациональность восприятия, эпатаж, сочетание несочетаемого и свободный полёт фантазии творцов, то нынче стремления архитекторов и художников выстраивали логические карты непознанных сфер и шли по ним уверенным шагом мудрых исследователей. Каждая колонна зала сочетала в себе монументальность и изящество. Форма окон олицетворяла врата в будущее. Стальные балки, держащие своды, поражали скрытой силой, заложенной в них инженерной мыслью и воплощённой