не убил.
– Но непременно сделает это, если я снова вернусь в два ночи, – я с тоской посмотрела на часы. – Мне пора.
Даже в старшей школе[9] за мной не следили так пристально. Я могла заявиться домой под утро, и никто не сказал бы и слова. Отчасти, потому что было некому. Отец уже жил отдельно, а мама – иллюзиями, что все вот-вот наладится. Но думаю, главная причина крылась в равнодушии. Обоим было все равно. В отличие от них Блейк оказался дотошным и каждый раз читал нотации, стоило мне хоть немного задержаться.
В лифте я кое-как собрала волосы в подобие пучка и вытерла остатки темных разводов под глазами. Без макияжа лицо выглядело невинным, что дико контрастировало с провоцирующим нарядом. Не имея возможность попасть в клуб, я из принципа надела блестящее платье с разрезами, надеясь хоть так поднять себе настроение.
На улице ночной ветерок приятно остудил кожу. Меня немного шатало, и чтобы протрезветь, я решила пройтись пешком, благо наши с Джеки дома разделяло от силы три квартала. Прикурив сигарету, я неспешно двинулась по Пятой Авеню вдоль манящих витрин.
У светофора на пятьдесят восьмой я невольно задержала дыхание – на здании с противоположной стороны в изящной рамке чернели два священных слова. Бергдорф и Гудман.[10] Пять этажей счастья. Мекка красоты и стиля, где каждый ценитель моды обязан если и не преклонить колени, то оставить щедрое подношение богам от-кутюр.
Злой рок сделал эту обитель счастья недоступной для меня. Того, что оставалось от ежемесячной подачки Блейка, не хватало даже на покупку приличного селективного парфюма, чего уж говорить о полноценном шоппинге. Завтраки в «Плазе»[11] тоже остались в прошлом, как и походы по спа-центрам. Я больше не могла себе позволить маникюр в любимом салоне, а за стрижкой и укладкой приходилось бегать к Джеки, когда к той приходил знакомый стилист.
– Мисс, у вас не найдется пары баксов? – из-за угла вынырнул бездомный с тележкой, полной засаленных тряпок.
– У меня даже мелочи нет, – я кинулась прочь по переходу.
Чертов Блейк! Из-за него я чувствовала себя нищей.
Перескочив через лужу пролитого кофе, я едва не поскользнулась на остатках обкусанного пончика. Каблук многострадальных и потрепанных жизнью туфелек от Гуччи с противным звуком царапнул асфальт и почти надломился, но все же справился со своей миссией и удержал меня – и мое пошатнувшееся достоинство – в вертикальном положении.
Раньше я не замечала мусора на улицах. Да я особо по ним и не ходила – меня возил Стив. Теперь же вся нелицеприятная сторона города навязчиво лезла в глаза.
И куда смотрят коммунальные службы? Так ведь недолго и ногу сломать.
Не переставая сыпать проклятиями, я свернула к подъезду.
– Доброй ночи, мисс Рэдман, – швейцар услужливо распахнул дверь.
Стараясь не икнуть, я ответно кивнула и с гордо поднятой головой пересекла лобби. В голове все еще шумело от невыветрившейся смеси алкоголя, а желудок сжимался от давящих спазмов в такт