поменять свое поведение в отношении сына, если это поможет ей достичь нужного результата. Я предложил ей сообщить сыну следующее: «Я была у специалиста и рассказала ему о нашей проблеме. Он отругал меня за все, что я делала, и убедил, что я вела себя с тобой абсолютно неправильно, не уважая твои потребности и желания, не веря в тебя и общаясь с тобой, как с глупым маленьким ребенком. Я вела себя очень эгоистично, требуя от тебя, чтобы ты поступал так, как я хочу. После долгого разговора с доктором, я поняла, что мне необходимо изменить свое отношение к ситуации и позволить тебе взять на себя ответственность за свою жизнь, поэтому отныне делай то, что считаешь правильным. Если ты захочешь поговорить об этом, то я готова выслушать тебя. Если же нет, то я буду впредь оставаться в стороне. Ответственность за твои поступки и дела будет только на тебе».
Как понимает читатель, эта рекомендация на самом деле была терапевтической стратегией, а не реальным анализом ситуации. Мы заставили клиентку считать, что её новое поведение – это просто способ «загнать врага на чердак и убрать лестницу[2]». Применение такой уловки было для нее приемлемо, а заявление, полностью противоречащее её предыдущим убеждениям, выглядело как стратегически важный прием.
Через несколько недель женщина снова пришла к нам и с сияющей улыбкой во все тридцать два зуба сообщила, что в тот момент, когда она сделала рекомендованное терапевтом заявление, её сын в слезах от нахлынувших эмоций обнял её и сказал: «Ты просто удивительная мать. Ты понимаешь, что мне действительно нужно». С радостью женщина сообщила, что сын восстановил прежнее идиллическое общение с родителями. Поздравив её с успехом, я посоветовал ей продолжать следовать этой стратегии поведения.
Терапевтическое общение с этой женщиной шло еще несколько месяцев, в течение которых она продолжала проявлять уважение к решениям своего сына и делегировать ему его же обязанности; она наблюдала, как он решает свои задачи и разбирается со своими делами, развивая в себе качества взрослого человека, уверенного в своих силах. Но самой удивительной новостью был её рассказ о том, как сын пригласил эту «ведьму-обольстительницу» на их семейный ужин и оказалось, что ему удалось превратить её в «настоящую прекрасную принцессу». Я закончил беседу с посетительницей комплиментами в её адрес, подчеркивая, как она преуспела в исправлении ужасной ситуации, и отдавая ей все заслуги в произошедших изменениях.
Суть ситуации была в том, что как только мать прекратила свое навязчивое давление на сына, тот смог вести себя более свободно, не имея более необходимости бунтовать против одной женщины – матери – и в противовес вступать в союз с другой; в итоге ситуация стала развиваться естественным образом. И так, мы видим, что и в описанном случае благие намерения вели к негативным последствиям.
Оба приведенные нами примера отражают актуальную картину взаимоотношений между родителями и детьми, которая показывает,