выглядел по-настоящему удивленным:
– Ты съезжаешь от нас?
– Хочу переоборудовать в мастерскую. Невозможно нормально работать, когда вокруг шляется столько народу. Не волнуйся, жить я там не собираюсь. Моих кулинарных познаний хватает только на чай с бутербродами.
– Откуда деньги на аренду? – не унимался Сенс.
– Грохнул хозяйку-процентщицу. Я же работаю без напарника, помнишь? У меня двойной калым.
Сенсор презрительно поморщился:
– Ты это про долю Марса, которую внаглую присваиваешь себе?
– Отрабатываю свою долю, а заодно и его. У Клайда была Бони, у Матвея есть Айма; мне же достался малолетний недоумок. Даже не могу сосчитать, сколько раз он прикрыл бы собой мою спину от лап кровожадных неандертальцев за последнюю пару дней. Все хорошо, только не совсем ясно, куда потом девать труп.
Сенсор больше ничего не сказал. Постоял немного и скрылся в своей комнате, не пожелав спокойной ночи. Лазарь еще долго смотрел в ночь невидящим взглядом, выветривая из головы мысли о Янике, Джуде, прокаженных и многие другие, что, как пьяные соседи, подолгу не дают уснуть. Потом мороз окончательно вынудил его вернуться в дом.
Глава 5
Схема
1
Лазарь дважды постучал в дверь к Янике и сразу же вошел.
Сначала ему показалось, что в комнате никого нет. Старый вытертый ковер, мятая двуспальная кровать, тумба с аквариумом, полным плавающих кверху пузом рыбок. Потом он все-таки нашел ее. Девушка сидела на полу в самом дальнем углу комнаты, притянув колени к груди, и беззвучно плакала. Едва Лазарь шагнул к ней, как она инстинктивно заелозила ногами по полу, стараясь еще глубже вжаться в угол.
Лазарь понял, что их комната этой ночью стала ее комнатой еще до того, как она подняла на него липкие от слез глаза и сообщила:
– Он ушел… Джуда ушел.
Лазарь оторвал взгляд от тюлевой занавески, развеваемой ветром из полуоткрытого окна, и уселся на пол рядом с ней.
– По-английски, я полагаю.
Она опасливо отодвинулась от него, точно он сказал не это, а: «Ну наконец-то мы вдвоем!»
– Не то чтобы я удивлен, – проговорил Лазарь, думая, что сообщать ей об этом сейчас было довольно рискованно.
Яника ничего не ответила и продолжала плакать, изредка прерываясь для того, чтобы судорожно втянуть ноздрями воздух. Наверное, кто-нибудь другой на месте Лазаря бросился бы ее успокаивать, сыпать ободряющими обещаниями, нести всякую чушь и, может быть, тихонько гладить по руке. А мог отодвинуть занавеску, приставить к ржавому патронташу радиатора табуретку и «сделать ручкой» с другой стороны окна.
Лазарь внимательно осмотрел ее. Сегодня она выглядела куда хуже обычного, словно после ухода Джуды течение ее болезни форсировалось. Проступающие сквозь тонкую кожу кости на запястьях наводили на ассоциации с постояльцами Освенцима.
– Слушай, давай позавтракаем…
– Ах, Лазарь! – воскликнула она и кинулась ему на грудь.
Лазарь на себе почувствовал, насколько сильно сдала девчонка, когда ее тонкие, как стебли, руки обвились