колонной
он среди развалин,
и ее как будто
тихо утешает:
«Дочь моя! Терпенье!
Терпенье в ожиданьи!»
И проходят тучи
над ним чередою,
словно дни проходят,
но все не приходит
любимый на свиданье.
Охраняет поле
кипарис суровый,
и подобен башне,
сторожевой он.
и с него, бедняжка,
глаз не сводит :
«Страж!
Мой стражник черный!
Когда его увидишь,
меня предупреди ты,
если усну невольно,
как поедет мимо —
сон развей мой.
Так дни мои уходят
и вместе с ними
о счастии надежда
вот-вот покинет».
Томятся в ожиданье
кипарис и дева,
а его все нету,
и так долго,
что думает бедняжка
об уголке спокойном,
что за оградой
ей отдых обещает.
В монастырь укрылась,
там и ищет счастья,
что в мире не обрящет,
ждет теперь свиданья
с Женихом Небесным.
Он придет однажды,
днем прекрасным,
и возьмет с собою,
в край, где нет страданья.
Вечерами тихими
сидит теперь средь зелени
вместе с кипарисом,
облокотившись
рукою на колени,
в облаках витая
в грезах смутных.
Бледны ее руки,
и лицо поблекло.
Кипариса-друга
она просит:
«Страж!
Мой стражник черный!
Когда с небес сойдет он,
меня предупреди ты,
если усну невольно,
как пойдет он мимо —
сон развей мой.
Так дни мои проходят
и вместе с ними
о счастии надежда
вот-вот покинет».
И он ей отвечает:
«Терпение, терпение,
дочь моя, в смирении».
И умерла в терпении,
ожидая вести,
в земле благословенной.
Под тенью кипариса
ее похоронили,
там теперь и спит она,
но, уснувшая,
вечно в ожидании,
когда ее возлюбленный
придет к ней на свидание.
И вечерами тихими,
когда садится солнце
и алыми лучами небеса сияют,
кипарис покинутый
ей стойко повторяет:
«Терпение, терпение,
дочь моя, в смирении».
А базилик? Замерз он
одним