o
Наша парижская бабушка
Наша парижская бабушка Нина Васильевна пристально смотрела на себя в зеркало. Затем прищурилась, ухмыльнулась, сверкнув золотыми зубами, и тихо сказала: «Пи*дец тебе, Нина Васильевна!»
Paris. 1996
Я приехала первый раз в Париж с американкой Юлей из Амстердама. Нас встретили два месье. У одного были рубашка, галстук и костюм в цвет глаз. И эта гармония успокоила мой разум.
Мы сразу поехали на смотровую площадку с видом на Эйфелеву башню, а затем в ресторан в красной спортивной машине Alfa Romeo. Засели за деликатесами и через окно наблюдали, как парижане останавливались возле нашей машинки и заглядывали в салон.
Позже за нами гнался полицейский на мотоцикле по Елисейским полям и остановил нас за превышение скорости. Американка выдавила из себя: «Ну сам рус», после чего полицейский сказал нам: «Ну, тогда валите». И даже не взял штраф с нас.
Через несколько дней месье с одинаковым цветом глаз, галстука, рубашки и костюма пригласил меня в ресторан, который с его слов был лучше, чем Maxim’s. Чем? Видимо, кухней. Уж точно, не интерьером.
Официант стоял на большом расстоянии и следил за каждым нашим движением, готовый подойти в любой момент.
Месье сообщил, что устрицы редко нравятся с первого раза. Но мне понравились.
На встречу он примчался на микроавтобусе. Я нашла это очень смешным.
Зал его маленькой квартирки, находящейся в пяти минутах ходьбы от Елисейских полей, был увешан картинами в количестве штук двадцати, на небольшом расстоянии друг от друга: Кончаловский, Малевич, Кандинский и т. д.
Месье пригласил меня осмотреть спальню и пошел вперед по тесному коридорчику. Я схватила картину Кандинского, на цыпочках подбежала к открытому окну и выкинула ее вниз. На улице был шум, и звука падения произведения изобразительного искусства не было слышно в квартире.
Затем прошла в спальню.
Месье лежал на кровати в черных шелковых трусиках свободного кроя и нагло рассматривал меня.
Я спросила, чье фото в рамке стоит на столике?
Он невинно ответил:
– Жена.
– А где она? – поинтересовалась я.
– В Москве.
– А не пора ли и вам, сударь, в Москву?
Приступ отвращения к мужчинам, изменяющим своим женам, накатил на меня.
Я выскочила на улицу.
Кандинского уже кто-то подобрал.
С такси проблем не было…
* Амстердам – деревня. Париж – город.
Мартина. 2009
Сначала я познакомилась с ее прекрасным домом в Париже. Мартина уехала в Гоа.
Из длинного узкого темного коридорчика с низким потолочком и поворотиками мы вынырнули в зал, где был высокий стеклянный потолок в форме пирамиды.
У Мартины было очень уютно.
Хотя в Париже много роскошных интерьеров, для меня ее дом был лучшим. Я обожала ее мансарду на улице Saint Honore с четырьмя кошками, одна из них рыжая, бродящими между растениями и людьми, приходящими и уходящими днем и ночью. Все были нарядные, модные, красивые и заботливые.
Какая-то этника присутствовала в интерьере. Я сразу влюбилась в апартаменты Мартины.
В спальне в открытом шкафу висели ее роскошные платья. Через спальню можно было попасть в ванную комнату, где стояло огромное серебряное блюдо, заполненное помадами в красивых металлических упаковках. Оно меня поразило.
Достаточно громко звучала чудесная музыка. Был полный релакс.
Однажды мы со Стилистом Игорем зашли во двор Мартины в 23:00. Все окна в квартирах были темными. Только в стеклянной пирамиде Мартины горел свет, раздавались громкие голоса и музыка.
– Ты думаешь, полиция не в курсе, что здесь происходит? – спросил Стилист.
– Просто богему не трогают.
Но когда шел дождь, и капли стучали и стекали по стеклу пирамиды, была невыносимая тоска, которая бывает только в Париже.
Мартина была красивая, открытая и милая. Ей было 50.
Раньше она работала ювелиром в Доме Yves Saint Laurent. Ее муж гей, прожив с Мартиной 30 лет, ушел к другой – певице молодой.
Когда я спросила у Мартины, есть ли у нее дети, она захохотала и изобразила руками большой живот беременной женщины, заставив меня разулыбаться.
Я сразу полюбила ее. И она была ко мне благосклонна. Показывала мне свои растения, дом, украшения своей работы. Особенно запомнился изящный рубиновый браслет. Все в ней и в ее доме мне казалось прекрасным.
Однажды я пришла к Мартине в последней футболке из новой мужской коллекции Гальяно. На желтом фоне было нарисовано лицо клоуна с надписью Suicide For Fun? И кто-то был сразу готов купить ее с меня. Стоила она 320 евро.
Позже Мартина хотела приехать ко мне в гости в Москву.
Но однажды