буркнул я, давая понять, что не намерен отвечать на риторические вопросы.
– Вот моя визитная карточка, – объявил посетитель и бросил на стол лазерный буклет. Только снобы или мрачные мизантропы, по моему мнению, заказывали себе такие визитки, размещая в кристалле все сведения о себе, включая анализ крови, полученный в роддоме.
– Осип Кугель, – прочитал я на оболочке и отодвинул кристалл, даже не пытаясь разобраться в содержимом. – Слушаю вас, господин Кугель. Чья посмертная судьба вас интересует? Мамы? Папы? Любимого пуделя?
– Что вы себе позволяете, Шекет? – покраснев, закричал посетитель. – Неужели вы думаете, что у меня, академика семи академий, есть время возиться с какими-то собаками? И не трогайте моих родителей, они еще, к сожалению, живы и даже здоровы!
– Вот что, – заявил я, выйдя наконец из себя, – излагайте ваше дело или мне придется предсказывать вашу посмертную судьбу!
Должно быть, глаза мои метали молнии, потому что академик неожиданно присмирел и продолжил довольно мирно:
– Э… господин Шекет… я, видите ли, занимаюсь звездами.
– Я тоже. Что дальше?
– Я не верю в астрологию, тем более посмертную, – сообщил Кугель. – И потому ничья посмертная судьба меня не интересует.
– Тогда за каким дьяволом вы отнимаете у меня время? – спросил я очень вежливым тоном.
– Я всю жизнь занимаюсь звездами…
– Это я уже слышал. Дальше.
– …И меня интересует, что представляют собой звезды в мире, который вы именуете тем светом и который, по моему глубокому убеждению, вообще не существует в природе.
– Какая вам разница, что они собой представляют, – удивился я, – если вы не верите в само существование потустороннего мира?
– Шекет, – возмутился академик, – я считал вас умным человеком! Если тот свет существует, то какая разница, что я об этом думаю? Я слышал, что звезды влияют на судьбы даже тех людей, кто решительно не верит в предсказания.
– И правильно слышали, – хмыкнул я, неожиданно придя в прекрасное расположение духа.
– Если на том свете нет материи, а один лишь дух, – продолжал академик, – то как там могут существовать плазменные шары с температурой на поверхности от трех тысяч до трех миллионов градусов? А если там нет звезд… Это невозможно!
И вот тогда-то я его наконец понял. Бедняга попросту боялся, оказавшись на том свете, лишиться средств к существованию – ведь ничем, кроме исследования звезд, он заниматься не умел. А менять титул академика по звездам на статус потустороннего бомжа ему не то чтобы не хотелось – он этого боялся больше, чем самой смерти!
Впрочем, от того, что я понял истинные страхи клиента, мне еще не стало ясно, каким образом решить поставленную задачу. Однако академик ждал ответа, и я, наморщив лоб, сказал:
– Это будет стоить вам вдвое дороже стандартного прогноза. Нужно учесть сложность проблемы, которая…
– Вот