подспудности и корни.
Их шаг навек запечатлен
На мостовой под гимн и стужу.
Разорван круг, разомкнут плен.
Их дух с надменностью не дружен.
Плечом к плечу, открыты взоры.
Схлестнулись волны на межи.
Возвысим степь, отбросим шоры,
Пройдем крутые виражи.
Чрез боль, сомнения и страхи
Нам рассчитаться с бытием.
Взрастут в полях свободы злаки,
И станем мы для них сырьем.
Семипалатинский полигон
Пред тишиной полигона
Замолкли травы, голоса.
Во чреве томится матрона,
Ее ужасная краса.
Четырехсот последний будет взорван,
И разнесет он степь и пядь.
Цветка листочек будет сорван,
Обрушена пространства стать.
В крови останется он эхом
И будет дальше убивать.
Всё запечатлит вселенским грехом
Печалью сломленная мать!
«Я родом с бурных берегов…»
Я родом с бурных берегов,
Там Степь смыкается с Итилем.
Мой край и мягок, и суров.
Известен он крылатым стилем.
Там Исатай блистал в огне
И Махамбет лелеял лиру.
Курмангазы вверял домбре,
Что неизвестно еще миру.
Два вдохновенных крыла
Над миром вознеслись высоко.
Батыры Маншук и Алия,
Святыни гордости и рока.
Мой край у бурных берегов,
Где Степь смыкается с Итилем.
Не знал, не знает он оков,
Известен он крылатым стилем!
«Построю храм, кирпичик к кирпичу…»
Построю храм, кирпичик к кирпичу.
Задумал в нем строгость и изящность.
Слова в душе своей сыщу
И мыслями проверю ясность.
В высоких куполах и витражах
Останутся навеки солнца блики.
И бог отпустит, кулаки разжав,
На волю стихов моих литые лики.
Памяти солдат
Мой брат пропал в пылающих лесах,
В полях, на грани штыковой.
Он где-то лег, войны тяжелый прах
Присыпал сердце жизни молодой.
А сердца любовь, печаль и боль
Смешались с влагою земли.
В минуту ту, затихший дол,
О нем воспоминание храни.
Храни, пока остынет даль,
Укрывшись временем иным.
И до того, когда печаль
В рост станет колосом твоим.
И пробивая плоть земли,
Качнется в поле одиноко.
И вспомнит, что он из дали,
Где беркут кружится высоко.
Кругами он пойдет за ним
В просторы и родные веси.
И поклонится снова им,
Родной земли обняв телеса.
И дух его соединится
В успокоении с землей.
И тогда Степи приснится,
Что не теряла сыновей.
«Я