mpty-line/>
ISBN 978-5-0056-2111-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Секретный рассказ
Лейтенант взбежал по лестнице и позвонил в дверь.
– Здравия желаю! Лейтенант Зарубко! Пакет для майора Неверова! Андрея Павловича! Лично в руки!
– Вольно, и не надо так кричать, лейтенант, проходи, – жена майора пропустила порученца.
– Вырабатываю командный голос!
– Ой, да я тебя умоляю, лейтенант Зарубко, пусть твои сержанты орут, что ж ты как койот глотку надрываешь?
– Голос! Вырабатываю командный голос!
– Тебя как звать, лейтенант?
– Лейтенант Зарубко!
– Смирно! Хватит тут мне орать! Имя – отчество! Быстро! – жена майора выкатила на него свои и без того большие глаза
– Вася… Василий Петрович…, – лейтенант быстро утратил командный голос и прижал опечатанный портфель с секретными документами к груди.
– Тут тебе не казарма! Вася…
Лейтенант окинул взглядом казенную квартиру – да, действительно, казармой и не пахло. Стоял запах дома, приятный дух свежей пищи и, он осторожно потянул носом, да, точно, котлетами.
– Ангелина Романовна, – сменила она тон и протянула руку, – поди, жрать хочешь? Садись за стол.
– Никак нет, – и сел на табурет в коридоре, – мне бы майора.
– Да зачем тебе майор? Давно ты котлеты домашние ел, Вася Зарубко?
Лейтенант наклонил голову, вздохнул.
– Давно… Очень…
– Поди у мамки еще..
– Ага…, – лейтенант вздохнул еще глубже.
Ангелина Романовна ушла на кухню, пока она гремела посудой, лейтенант рассуждал о плюсах женатой жизни.
– Шагоооааарш! Руки мыть! – вот уж был у кого командный голос, подумал лейтенант. Съев по две порции борща и котлет, лейтенант чувствовал небольшую эйфорию, усталость и то ощущение, что уже пора валить. А секретные документы он и завтра отдаст.
Анжела открыла окно, вечерний майский ветер наполнил квартиру.
– Спасибо, Ангелина Романовна, очень вкусно, а главное… много…
– Да просто, Анжела, лейтенант. Давай мы с тобой сейчас по сто пятьдесят!
– Никак не могу, Анжела Романовна, у меня служба.
– Эх! Молодой ты ещё!
На столе уже оказались две стопки и графин с домашним вином.
– Ну, лейтенант, за твои звезды на погоны!
Вино оказалось такое вкусно, что лейтенант невольно удивился
– Ого! А это что?
– Это для вас тут ссылка и тайга, а для меня радость, какой никто не видит! Вы тут как сумасшедшие бегаете около своих ракет, да от пыли их протираете, а я в тайге как дома – выйду за ягодкой, за грибочками, а потом наливочку поставлю. Ну, ещё по одной!
От наливочки лейтенант захмелел.
– Анжела Романовна, а хотите секретные документы почитаем?
– Да Боже избавь вашу дрянь читать! «Записки сумасшедшего» и то интереснее.
– А вот и неправда, в этом портфельчике не «Записки сумасшедшего», а «Записки охотника»!
И рассмеялся своей шутке.
– Хорошо шутишь, почему ещё в лейтенантах всё ходишь? Вроде грамотный малый.
Лейтенант помрачнел, улыбка сошла, голова опустилась ниже плеч, лицо покраснело.
– Понимаете, Анжела, – лейтенант давно хотел выговорится, но было некому: сослуживцы не поймут, ни подруги ни жены у него не было.
– Понимаете, Анжела, я уже подавал три раза рапорт, чтобы уйти с этих «почтарей», с этих разносчиков секретных писем, перейти на управление! У меня ведь специальность! Я ракетчик! А письма разносить и дурачок сможет! Но этот Нечипоренко… мой начспецсвязи… ему я очень подхожу – я исполнительный, непьющий… почти, не конфликтный, и он мои рапорты заворачивает, пишет на них резолюцию – «не согласен», или ещё какую- ни будь гадость… Как же мне надоело! Я ведь специалист!
Помолчали.
– Знаешь ты кто, лейтенант?
– Знаю, неудачник, который к пенсии еле-еле капитаном станет.
– Хочешь чтобы у тебя всё поменялось?
– Конечно!
Анжела вышла и принесла тонкую книгу
– Наливай по одной, сейчас ты станешь другим человеком.
Зарубко наполнил наливочкой рюмки:
– Ну, лейтенант, за тебя!
Лейтенант закрыл глаза и втянул воздух, нет, новым он не стал.
– Слушай, – Анжела полистала книгу:
«– …Нет ли, Мальчиш, у Красной Армии военного секрета? Пусть он расскажет секрет… Есть, – говорит он, – и могучий секрет у крепкой Красной Армии. И когда б вы ни напали, не будет вам победы… А больше я вам, буржуинам, ничего не скажу, а самим вам, проклятым, и ввек