поспешным согласием. Гадая о том, как напроситься к настоятелю в покои, он и не надеялся, что тот позовет его сам. О большей удаче нельзя было и мечтать.
Предупредив Сейфуллаха быть готовым к побегу этой ночью, Арлинг отправился в тренировочный зал, опустевший после того, как серкеты принесли туда мертвого Саалдана. Ученики внезапно потеряли интерес к физическим упражнениям и в задумчивости разбрелись по разным углам озерного зала. У каждого из них было о чем поразмыслить – ведь момент, когда Испытание Смертью станет для них последней границей с миром, неумолимо приближался.
Остановившись у перекладины, халруджи задумчиво погладил гладкую древесину. После драки с Олом в Туманной Башне он совсем не практиковался. Изнурительный переход через такыр с больным Сейфуллахом вряд ли можно было назвать тренировкой. Учитывая, что он собирался убить главного серкета, который, несмотря на заметный жирок, носил белые одежды воина Нехебкая, следовало напомнить телу о предстоящей задаче. О том, как они будут убегать из Пустоши, Арлинг сейчас не думал, решив, что в этом им поможет иман. По крайней мере, он очень надеялся, что учитель окажется в сознании и вспомнит тайные выходы из башни. Регарди был уверен, что найдет имана в Солнечной Комнате. Он не имел права на сомнение. Потому что если учителя там не окажется, ему придется очень быстро выводить Сейфуллаха из Пустоши, спасая его от Испытания Смертью, а потом возвращаться, чтобы тщательно, саль за салем, обыскать каждый камень обители, убивая всех, кто встанет у него на пути. Арлинг не хотел бы заканчивать свой путь в глиняном такыре, но судьба давно не спрашивала его о желаниях.
И хотя тренировочный зал серкетов отличался от Огненного Круга, как вода из бурдюка от воды из горного ключа, Регарди с удовольствием погрузился в его объятия. Серкеты, бродившие вокруг озера, не могли его видеть, Веор, обычно присматривающий за ним и учениками Аттея, куда-то пропал, а представление у настоятеля было хорошим предлогом, чтобы размяться.
Два десятка кругов по пещере разогрели кровь, а прыжки по балкам, воткнутым в стену, освободили голову от ненужных мыслей. Тело слушалось с радостью, выбирая участки посложнее. Пещера Скользящих исчезла, уступив место знакомым очертаниям Огненного Круга и жарким улочкам Балидета. Прыжок – и он летит с крыши городской почты на тюремную башню, с нее на голубятню, а оттуда – на застланную шкурами крышу скотника. Еще не высохшая кожа воняет, но ее зловоние не нарушает покоя ремесленного квартала, вплетаясь в него причудливым узором. Стоит глубокая ночь, но Арлинг не видит ее, впрочем, оставаясь невидимкой и сам. Полет заканчивается падением, от которого захватывает дух и кружится голова. За ним начинается новый прыжок, с дерева на дерево, с крыши на крышу, со стены на стену, затем – падение на руки и подтягивание, кувырок и побег от сторожевого пса, разбуженного ночным гостем. И хотя сначала Арлинг собирался только размяться, но сам не заметил,