но и очень утомляет. Вот почему я предпочитаю видеть в нем лишь друга, и это с первого дня нашего знакомства является причиной наших разногласий.
Однако сейчас Папазянчику взбрело на ум взять небольшой «тайм-аут», и все разногласия были временно забыты. Вернее, были забыты разногласия личного характера, а профессиональные – остались. Ибо, в каком бы благодушном настроении ни находился Гарик Хачатурович, он никогда не забывает о том, что я всего лишь частный детектив, а он – капитан милиции и без пяти минут заместитель начальника уголовного розыска Тарасова.
Правда, он и сам любит повторять, что при его «неординарных» отношениях с начальством пять минут могут растянуться на пять десятилетий, но это дела не меняет. Я готова признать, что Гарик – самый нахальный из всех известных мне хвастунов. Но, во-первых, когда он называет себя «лучшим сыщиком нашего времени», то преувеличивает, в сущности, самую малость: на самом деле Папазян только на втором месте, лучший сыщик – это я… А во-вторых, он армянин, и это тоже должно учитываться как смягчающее обстоятельство.
– Таня, ты сечешь, как ловко я накрыл этого козла из собеса? Ну, того, который поставлял Ухарю информацию по так называемому «делу десяти старичков»?.. Экстра-класс, дорогая! А впрочем, как ты можешь усечь, если я тебе этого не скажу, ха-ха-ха! – Гарик в полном восторге прищурился на меня сквозь бокал белого молдавского вина. – В интересах следствия! Оно еще идет, ты знаешь, и, я думаю, мы пока раскопали далеко не все художества этого подонка Ухаря… Но клянусь тебе своим мужским достоинством, Татьяна: Гарик в этом дельце превзошел самого себя. Это тебе не под кроватью лежать у бедняги Эдика Халамайзера по заданию его ревнивой грымзы! Старой толстой крокодилицы, набитой «зелененькими», которая купила себе мужика на двадцать лет моложе и еще хочет от него лебединой верности, вай-вай-вай!
Папазян от души расхохотался, запрокинув голову. От этого его утиный нос стал еще шире, а глаза, блестящие от алкоголя, превратились в узкие щелочки. Красавцем Гарик не был, но это никогда не мешало ему быть просто мужчиной – во всех смыслах этого слова.
– Не передергивай, кэп: под кроватью у него я не лежала. Я сидела в машине, припаркованной неподалеку от дома свиданий, и наслаждалась симфонией страсти, что звучала в наушниках. И если ты думаешь, что было очень просто в торговых рядах у Крытого засунуть «жучок» в сумочку его любовницы, которую та все время прижимала к груди, то ты очень ошибаешься, милый коллега! Право же, не знаю, что хуже: твой «Ухарь-купец» с его гориллами или одна истеричная красотка, затравленная рогатыми женами своих бойфрендов… Кстати, за эту кассету с «музыкой любви» мадам Халамайзер отвалила мне твое годовое жалованье, товарищ капитан милиции.
– Неужели? Какая несправедливость! – Гарик поцокал языком. – Что такое деньги? Все, что угодно, но только не эквивалент нашей человеческой стоимости! Гарика Папазяна не тревожит звон презренного металла, ты это знаешь. Главное – чтобы ему всегда хватало на «Мальборо», «Алиготе» и мелкую