Здесь и сейчас. Энн Брашерс

оно произойдет… Не помню… Забыла… Где-то в середине следующего месяца.

      Проговариваю все это как можно более небрежным тоном, но глазами даю знать, что это очень важно.

      Кэтрин неуверенно кивает. Она знает про мои цифры. Но я не уверена, увидит ли она здесь какую-то связь. Незаметно для постороннего глаза скребу себе руку.

      – Конечно, я сразу испугалась и сбежала от него, он вел себя совершенно дико. Не верю ему ни капельки. – Последние слова произношу с убежденностью, опять же для тех, кто, возможно, слушает.

      Кэтрин, похоже, пытается что-то сообразить. У нас с ней свой, тайный способ разговаривать, специальный код, что ли, мы пользуемся им, когда надо поговорить о родителях, или о членах Совета, или даже об Итане. Теперь надо как-то ухитриться сообщить, что опекающий меня член Совета еще никак не отреагировал.

      – Мистер Фазанелли на завтра ничего не задал, – говорю я.

      – Это хорошо, – отвечает она.

      – Подожди, еще задаст. На выходные задаст в два раза больше.

      Сразу после школы звонит мобильник.

      – Здравствуйте, мистер Роберт, – начинаю я. – Что-нибудь случилось? – Сердце стучит, как молот по наковальне.

      – Понимаешь, Пренна, не хочу дожидаться нашей обычной встречи, хочется сразу спросить про твой разговор с этим бездомным… Как его… Ты, кажется, очень с ним подружилась?

      Лихорадочно пытаюсь понять, что означает его тон. Мама бросает на меня из кухни вопросительный взгляд.

      – У тебя что-то стряслось? – спрашивает она.

      Когда-то мистер Роберт мне даже нравился. Я была очень рада, когда меня приписали к нему, а не к миссис Синтии. У него круглое дружелюбное лицо, он всегда носит яркие галстуки, с радугой или лягушками, что меня очень забавляло. Вопросы задает всегда таким заботливым, сочувственным тоном.

      – Сказать по правде, мистер Роберт, разговор был довольно неприятный, – серьезным голосом отвечаю я.

      – Нелегко тебе было, наверно. – (Я так и вижу его лицо, когда он произносит это.)