какой-то голубой силиконовый баллон с маской. Мама назвала его «мешок Амбу» и пояснила, что мешок нужен тем, кто сам не может дышать. Мише сразу стало жутковато, и он нарочно начал дышать погромче, чтобы все знали: нормально ему дышится. Но никто не обращал внимания на то, как старательно сопит Миша, потому что за воплями сирены вообще ничего не было слышно. Всю дорогу шпарил бодрый весенний ливень, Миша видел его краем глаза в окошке, но когда наконец приехали в больницу, ему не захотелось даже поплюхать по лужам. В машине укачало – как обычно. Нет, хуже обычного, потому что, если лежишь на животе, штормит сильнее.
2. Отделение трамвоортопедопатологии
Больница оказалась старенькая, даже окна почти везде были не пластиковые, а деревянные с двойными рамами. Невысокие кирпичные корпуса врастали в парк. Из приоткрытого окна смотровой пахло поздней сиренью, одуванчиками и дождевыми червяками. А коридоры этой маленькой больницы провоняли зелёнкой (страх всегда пахнет зелёнкой), старой штукатуркой и стиральным порошком с лимонным ароматизатором. У Миши сразу взяли кровь, анализ слюней (пришлось три раза плюнуть в баночку) и пробу пера (для экспертизы крыльев). Ещё была дурацкая гастроскопия с прямо-таки цирковым проглатыванием шланга. Потом измерили вес, рост, давление, температуру, мышечную и подмышечную силу и сделали рентген во всех проекциях. Сфотографировали и лёжа, и стоя, и сидя, и даже в полёте. Миша увидел свой скелет в полный рост на гигантских чёрных плёнках. Ничего так скелет, подходящий, можно на аватарку в соцсетях поставить. А у крыльев внутри оказались самые обычные кости. И крепились крылья так, словно всю жизнь вместе с Мишей росли.
– Генетическая мутация, – сказал один врач.
– Птичий грипп, осложнение, – сказал другой.
– Ангелопатия плечевых суставов, – сказал третий.
– Сколиозис птицеус, – сказал четвёртый.
– Ему ж не мешает, жалоб никаких, здоров. Чем крылья-то плохи? – сказала старая медсестра, случайно проходившая мимо.
После осмотра Мишу перевели в палату. «Отделение травмоортопедопатологии», – с трудом прочитал Миша на двери отделения и ужаснулся. Вместе с ним в палате оказались ещё два мальчика. Один совсем мелкий, года четыре, поэтому с папой. Мелкого случайно придавила его же собственная собака сенбернариха и поломала ему два ребра. Этого мальчика звали Витя. Второму мальчику по имени Шамиль оказалось одиннадцать. Он был фотографом и сломал пятку, неудачно прыгнув с забора в зоопарке: снимал взгляд жирафа на макро, а до морды жирафа ещё попробуй долезь. Шамиль уверял, что в жирафовых глазах видна тайная карта саванны, нужно только внимательно разглядывать радужку.
– А ты что сломал? – спросил Шамиль.
– Ничего не сломал. У меня крылья вот. Аномалия развития… типа.
– Болят, что ли?
– Не.
– Тогда в чём проблема?
– Ну, это странно. У людей не должно быть крыльев. Вдруг от них спина начнёт болеть и горб