Робинсон встала у стола. Девочка цеплялась за ее юбку.
– Чем еще помочь? – спросил Крейн. – Могу впрячь коня в повозку и отвезти вас к соседям.
Женщина помотала головой:
– Лучше заедьте к ним и скажите, что случилось. Нам помогут.
– И еще, – сказал Крейн. – Видели того, кто стрелял?
Женщина кивнула:
– Его звать Чарли. Гоняет скотину для Брита.
– Рыжий?
Она снова кивнула, и Крейн наконец-то увидел у нее в глазах слезы.
– Значит, Чарли Керк, – предположил Крейн.
– Неизвестна мне его фамилия, – сказала женщина.
– Что собираетесь делать? – спросил Крейн. – Здесь вам оставаться нельзя.
– Не знаю, мистер. О таком я еще не думала. А что мне делать? Тут уже ничего не исправишь.
Слез в глазах больше не было, лицо снова превратилось в жуткую маску одиночества и отчаяния. Эта женщина разучилась чувствовать. Даже плакать разучилась.
– Примите мои соболезнования, – сказал Крейн. – Сделаю все, что смогу.
Женщина, похоже, не услышала.
Усевшись в седло, Крейн оглянулся. Миссис Робинсон снова сидела на пороге. Девочка забралась ей на колени. Обе смотрели на пустую равнину.
На горизонте виднелась крошечная точка соседской хижины. Крейн пришпорил чалого, и тот галопом пустился вперед.
Даже не верится. Не верится, что ковбой, пусть даже и Чарли Керк, взял и убил человека безо всякой на то причины. Как-то не по-человечески.
Тем более что Чарли работает на старого Джона Фентона по прозвищу Брит. Фентон вспыльчив и скор на расправу, но он вряд ли подослал бы наемника. Если ему вздумается прикончить поселенца, приедет и убьет своими руками.
К тому же Крейн прекрасно помнил, что у старого Джона Фентона есть дочь по имени Бетти.
Ник Гьюлик сидел на верхней перекладине хлипкой ограды. Его зубы сжимали коричневую самокрутку. Дым от нее тянулся к левому глазу.
– Здорово, Крейн, – сказал Гьюлик, когда чалый остановился возле хижины.
Голос у Гьюлика был скрипучий, и Крейн терпеть его не мог.
– Что там у Робинсонов? Я слышал выстрел, а то и два.
– Убили его, Робинсона, – ответил Крейн. – Миссис Робинсон попросила заехать к тебе и рассказать.
В черной шляпе, надвинутой на глаза, Гьюлик был похож на ворону. Он сидел на ограде и молчал.
– Нужно ей как-то помочь, – продолжал Крейн. – Сидит на пороге, а дома еды на день, от силы на два.
– Нам всем нужно как-то помочь. – Гьюлик злобно сплюнул в пыль. – Эти чертовы скотоводы совсем распоясались. Творят, что пожелают. Убивать их надо!
– Об этом я и хочу поговорить, – сказал Крейн. – Сегодня вечером собираемся в суде. Посудачим на эту тему. Может, придумаем, как вам дальше быть.
– Придумаем, говоришь? – Гьюлик скривил физиономию в кислой ухмылке. – Нечего тут придумывать. – Он хлопнул ладонью по кобуре.
– Ты, Гьюлик, не прав, – рассудительно сказал Крейн. – Стрельбой такие вопросы не решаются. Хочешь