чем дело? – прошептал Бренн. – Нельзя терять ни минуты.
Лицо Брака выразило неописуемое изумление. Вдруг изо рта у него сбежала тонкая струйка крови, и он повалился на колени. Прямо в середину спины ему глубоко вонзилось римское копье.
– Нет! – Великан кинулся к Браку и выругался, заметив легионеров, которые ухитрились незаметно подкрасться к ним на расстояние броска. Их было не меньше двадцати – он не смел надеяться в одиночку одолеть столько врагов.
И тут на него нахлынула печаль. Бежать было уже незачем.
– Прости… – с усилием выговорил Брак.
– За что? – Бренн сломал пилум пополам и осторожно повернул Брака на бок.
– Бежал медленно. И тебя не послушался. – Лицо юноши сделалось пепельно-серым. Жить ему оставалось совсем недолго.
– Ты ни в чем не виноват, мой храбрый родич, – ласково сказал Бренн, нежно взяв Брака за руку. – Отдохни здесь немного. А мне очень нужно убить нескольких римских подонков.
Брак чуть заметно кивнул.
Печаль перехватила горло Бренна, но ее тут же пересилил гнев, мгновенно растекшийся по жилам. Он сжал на прощание ладонь Брака и вскочил на ноги.
Друид ошибся. Ему тоже предстояло умереть сегодня. Все равно смысла жить дальше не оставалось.
И тут на него градом посыпались копья, вернее, они летели мимо него, с глухим стуком втыкаясь в деревья. Одна из собак взвизгнула от боли и забилась в предсмертных судорогах на земле: длинный металлический стержень пронзил ей брюхо. Второй пес испуганно застыл на месте, поджав хвост.
Легионеры со всех ног бежали к нему, часть из них была уже шагах в двадцати.
– Сукины дети! – Бренн выхватил из колчана стрелу, натянул тетиву и, почти не глядя, выстрелил в ближайшего солдата, зная, что попадет ему в горло. Три следующие стрелы галла также оказались смертоносными. Но затем римляне приблизились настолько, что ему пришлось отбросить лук и взяться за копье. Когда враги окружили его, заслоняясь своими скутумами – выпуклыми щитами – и держа мечи наготове, Бренн наконец-то позволил боевой ярости полностью овладеть собой. И конечно, напрочь забыл о всяких дальних странствиях.
Потому что по его вине погибли в одиночестве жена и сын. По его вине расстался с жизнью Брак. Он испортил все, что только мог. Теперь Бренн хотел только убивать.
– Выродки! – Он научился кое-каким латинским словам от торговцев, постоянно проходивших в этих местах. – Ну, подходи! Кто следующий? – И, не дожидаясь ответа, он метнул свое копье. Тяжелое острие без труда проткнуло и щит, и бронзовую кольчугу легионера и вонзилось ему в грудь. Воин рухнул, даже не вскрикнув, изо рта у него хлынула кровь. Бренн молниеносно наклонился, подхватил копье, выпавшее из рук Брака, и проделал точно то же самое с другим римлянином.
– Ну, падаль галльская, у тебя остался только кинжал, – сердито рявкнул офицер в красном плаще и прикрикнул на легионеров: – Хватайте его!
Воины как один вскинули свои скутумы и, сомкнув цепочку, двинулись вперед, переступая