сказал я. – Они должны быть невидимыми! Я не должен их слышать…
Резким движением руки закрыл окно и, подхватив смартфон с халатом, отправился искать нанятую девицу, чтобы сию минуту уволить!
– Кристина! – крикнул, стоя у веранды и задумчиво глядя на застеленный свежей скатертью стол.
– Я здесь, Артем Дмитриевич! – она появилась со стороны кухни. Снова в переднике.
– Что я вчера вам велел?!
– Завтрак подать к восьми. Сейчас только семь сорок. Но я уже все приготовила, и вот-вот накрою на стол. Кофе сварила, бекон поджарила. Сэндвичи, каша – все в наличии на ваш выбор, ведь вкусов ваших еще не знаю.
“Ты уволена!” – мысленно произнес я.
В то же время в нос ударил запах крепкого свежесваренного кофе.
– Подай завтрак на веранду, – сказал вслух, сам себе поражаясь. Продался за кружку бодрости!
Кристина моих мысленных мытарств не знала, потому и переживать ей было не из-за чего. Стоя напротив, она лучезарно улыбнулась, и я приметил маленькую задорную ямочку на ее левой щеке.
– Сейчас все сделаю, Артем Дмитриевич. Подождите минуточку, пожалуйста.
Она развернулась и быстрым шагом пошла назад. Я же смотрел на Кристину и думал о совершенно непристойном: насколько давно у меня не было женщины, если она, горничная и кухарка по совместительству, вызывает такой голод? И речь шла не только о желудке!
Постояв так около минуты, я решительно отправился в душ, чтобы вернуться к подносу, полному вкуснейшей еды.
Потерев ладони, я с нескрываемым удовольствием сел в плетеное кресло и закинул ногу на ногу.
– Ай! – закричало что-то оттуда, снизу.
– Черт! – вторил я, отскакивая и едва не падая. – Что за?..
Пригнувшись, обнаружил под столом рыжую макушку. Как только пацан понял, что я приподнял скатерть, сразу посмотрел на меня огромными глазами и… приложил палец к губам:
– Тщ-щ!
– Что?
– Тихо. Не ругайте громко, дяденька. Мама будет плакать, что я непослушный. Тихо ругайте, я послушаю.
Нахмурившись, я посмотрел на ладошку, закрывавшую щеку мальчишки.
– Я тебя ударил?
– Немножко. Ногой сюда. Но я не буду жалиться. Я у мамы сильный.
– Иди и приложи что-то холодное, – предложил я, хмурясь.
Чувство, когда на душе заскребли кошки, совсем мне не понравилось. Не хватало еще жалеть мелкого обормота, не умеющего себя вести!
– Кулицу? – серьезно уточнил малой.
– Чего?
– Кулицу наложу. Мама достала ее как лед.
– Угу.
Поднявшись, я придержал скатерть, и малой вышел с виноватым лицом. На скуле у него наливался синяк.
– Еще раз нарушишь мой покой, – я чуть пригнулся, грозно нависнув над пацаном, посмотрел в перепуганные серые глазенки, осознал, насколько он мельче и… закончил предложение совсем не так, как планировал: – Буду громко ругаться, и твоя мама снова заплачет! Так что думай, куда и зачем лезешь! Понял?
– Понял!
– Тогда