впустили, теперь он своего добьется.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Лучше бы он Тавризяна добивал. А то он меня добивает.
МАХОНЯ. И добью. Всех вас добью. Такая уж моя планида. Сначала ненавидят – потом любят. Мне за это деньги платят. (Снимает трубку, протягивает снова Игорю Николаевичу.) Прошу!
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. И что я скажу? Что академик Веселкин с академиком Тавризяном на ножах – это он и так знает! Что эти два академика друг друга тридцать лет едят и никак съесть не могут – это тоже всем известно! Тавризян узнал, что Веселкин «за», и тут же высказался против: министр между этих двух огней сколько лет пляшет – как он может повлиять? Приказать Тавризяну он не может! Заставлять Веселкина высказаться против нашей реконструкции, чтобы Тавризян подписал, тоже поздно – замкнутый круг!
МАХОНЯ. Попросите министра назначить Веселкина ответственным от академии за нашу реконструкцию, раз Тавризян уезжает на симпозиум, а дело срочное!
СТАСИК. Это будет означать, что Веселкин съел Тавризяна! И министр ему помог это сделать нашими руками!
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Пойми, Махоня, ты нас всех подставляешь!
МАХОНЯ. Я никого не подставляю!
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Подставляешь. Достаешь. Достаешь и подставляешь. Ты всех нас хочешь перессорить! Какая-то подпись паршивая, а я год буду потом отмываться перед всеми после этого звонка!
МАХОНЯ. Игорь Николаевич, я к вам пришел не по личному делу. Знаете, сколько этот звонок один ваш стоит? Полтора миллиона! Вы это прекрасно знаете. А не позвоните – полтора миллиона уйдут в трубу! И это тоже вам известно. Ну?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Что «ну»? Баранки гну! Что я могу сделать? Я ничего не могу.
СТАСИК. В самом деле, что может Игорь Николаевич? Да и министр ничего не может!
МАХОНЯ. Министр может. А если не может, то что это за министр?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Вот и тут диссидентство. И тут антисоветчина. Только без гитары.
СТАСИК. Что он может? Что он может?! Эх, Махоня, Махоня… Ты думаешь, министру очень нужно, чтобы «двадцатка» наша пошла в реконструкцию? Очень ему нужно Тавризяна давить!
МАХОНЯ. Нужно.
СТАСИК. Зачем?
МАХОНЯ. Для дела.
СТАСИК. Для какого дела, Махоня?
МАХОНЯ. Как для какого? Для нашего общего дела! Реконструкция «двадцатки» – разве не наше общее дело?
СТАСИК. В том-то и дело, что наше, да не общее. Пойми ты, Махоня, что у министра свои дела и с Веселкиным, и с тем же Тавризяном…
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. И у нас, между прочим, тоже…
МАХОНЯ. Что?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Свои дела с министром, вот что! И как ты этого не понимаешь!
МАХОНЯ (грустно). Это я как раз понимаю. У всех свои дела. Только у меня почему-то не свое. Есть идея: назначьте Махоню министром, и он вам докажет, чтó министр может. В общем, вы вынуждаете меня пойти своим путем. Путем Махони. Хорошо, у меня тоже будут свои дела. Я уже представляю эту визитку. Крупно: «Махоня». И чуть ниже мелкой прописью: «министр». Значит, не будете звонить?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Отпадает, Махоня!
СТАСИК.