заинтересованный взгляд Славика из-под очков. Будущий дядя явно не осудил её хулиганство. Напротив, он одобрительно подмигнул Женьке и улыбнулся ей одним лишь уголком губ, словно принимая её в тайный союз заговорщиков. Девчонка вспыхнула и опустила взгляд, делая вид, что помешивает отсутствующий в чае сахар: как и мама, Женька не любила сладкого чая, предпочитая «приговорить» с чашкой терпкого горячего напитка конфетку-другую.
Элку вполне искренне уговаривали остаться на ночь, но она, удивлённая редкостным гостеприимством кузины (пора же когда-нибудь начинать родниться, как сказала Светка), умчалась домой, успев на последний трамвай.
Этот вечер показался ей гораздо удачнее предыдущего: Женька долго не отлипала от неё, прижавшись худеньким тельцем и шепча, что будет «очень-очень сильно скучать по мамулечке»; Светлана пообещала непременно пригласить на свадьбу, хотя «особого торжества не планировалось»; а улица встретила сумасшедшим весенним теплом и любимой «Цыганской песней» Дворжака, льющейся из чьего-то раскрытого окна.
Жизнь налаживалась! И Элка решила непременно закрутить в командировке мимолётный, ни к чему не обязывающий роман с каким-нибудь «импозантным демографом», на крайний случай – с симпатичным коллегой из другого города. Не отдаваться же, в самом деле, любвеобильному Чарскому?!
Можно было долго смеяться, но на лестничной площадке, прислонясь спиной к Элкиной двери, восседал прямо на полу одетый в роскошный кожаный плащ тот самый Чарский. Состояние его было близко к невменяемому, в слегка расфокусированных глазах читалась отчётливая жалость к собственной персоне, а плащ требовал серьёзной чистки.
– Элечка, я пропал! Я влип в самую жуткую историю в своей поганой жизни! Впусти, и я тебе поплачусь! – взмолился начальник, и Эльвира, вздохнув, вняла его мольбам. Не оставлять же это пьяненькое сокровище в подъезде.
Димочка тщательно вытер ноги в прихожей, потом столь же тщательно проблевался прямо на пол и хотел уже прикрыть это безобразие собственным плащом, но Элка здраво рассудила, что вытереть у себя пол обойдётся дешевле, чем купить новый плащ Чарскому. А ведь вечер так чудно начинался!
Пока Эльвира наводила порядок в обесчещенном коридоре, Дмитрий Сергеевич выудил откуда-то из недр своих одежд бутылку дорогого коньяка и шоколадку, водрузил всё это на стол и плюхнулся в кресло, готовый к многочасовой беседе. Элка долго не появлялась в комнате, надеясь, что шеф заснёт в тепле, разморённый выпитым. Но, освободившись от лишнего, Чарский взбодрился и даже выглядел вполне адекватно, когда женщина наконец решилась осчастливить его своим обществом.
– Ну, что у нас случилось? – спросила Эльвира бесцветным голосом, в котором сквозило явное желание спать, причём в одиночестве.
– Она всё узнала! Я её потерял! – В стенаниях Чарского было столько неподдельного трагизма, что Элка невольно поторопила его. И начальник развил тему, наливая себе солидную порцию горячительного:
– Ты