что оставалось?
– Да немного, прямо скажем. Кости обглоданные… и то не все.
Нойда задумался.
– Кто-нибудь видел это чудовище?
– Ха! Те, кто видел – уже ничего не расскажут…
– Семья Кадая была среди тех, кто ушел за реку?
– Нет, – помедлив, ответил лодочник. – Все там, на месте сидят. Если еще живы, конечно. Ты подумай хорошенько, надо тебе к ним?
– Надо, – ответил нойда, пресекая дальнейший спор. – У меня там родня.
– Родня, ишь. Ты же не вожанин.
– Вархо, старший сын Кадая – мой названый брат.
– А, названый, – с уважением повторил лодочник. – Ну-ну, проведай. В крайнем случае костер погребальный им сложишь. Только подумай, тебя-то хоронить будет некому…
– Меня похоронить не так просто, – задумчиво сказал нойда, оглядывая берег.
Даже птиц не видать. Все как вымерло.
– Вижу, ты парень смелый.
Лодочник уперся шестом в дно покрепче.
– Лезь в воду. Пусть тебя хранят твои боги!
Выбравшись на берег, нойда огляделся. Перед им простирался белоснежный склон без единого следа, даже собачьего. Вдалеке, у леса, темнели избы, вдоль берега тянулись лабазы и пристань. Странно было не слышать лая, не видеть дымов над крышами. У воды повсюду были заметны приметы поспешного бегства, двери лабазов распахнуты. Нойда не поленился заглянуть внутрь – ага, товары все-таки вывезли… Значит, самые осторожные начали перебираться на словенский берег заранее. А вот последние, кажется, убегали, как от смерти спасаясь…
«Надо бы пойти поглядеть, что на постоялом дворе», – подумал нойда – и сразу почувствовал, как ему не хочется это делать. Он так-то не любил подобные места – нечистые, будто каждый, кто здесь гостил, оставил здесь свои следы и мысли, и те, пусть даже сами по себе вовсе не скверные, слились в одно грязное и мутное пятно. В таких местах, как этот постоялый двор, нойда будто слеп и глох, ночью его душа носилась в потемках, полная тревоги, не зная покоя, изматывая тело вместо желанного отдыха.
Но теперь к обычной его нелюбви к постоялым дворам добавилось ощущение опасности. А нойда привык доверять своим предчувствиям. Подумав, он со вздохом достал из заплечного короба шаманский пояс – кожаный, тяжелый, с подвешенными к нему литыми бляхами с ликами духов и богов. Саами не надевал его часто – этот пояс был не одеждой, а скорее оружием. Стоило замкнуть его на себе и пробормотать нужное заклинание, как нойда словно облекся в светящуюся прозрачную броню, заострившую его внутренне зрение – и заодно сделавшую его видимым для всех незримых сущностей, какие только таились поблизости. Пояс не только много давал, но и в ответ требовал не меньше: недолгая вспышка всевидения скоро оборачивалось тяжелой усталостью сродни похмелью. А этого нойда сейчас не мог себе позволить. Никто не даст ему отлеживаться, никто не защитит, кроме его самого.
Его опасения тут же подтвердились. Закрыв глаза, нойда увидел, что хлев при одной из изб окутывал будто бы красноватый туман. Волоски на руках чародея поднялись