и таким красивым, что отвести взгляд я просто не могла.
Он кричал, обвинял отца в предательстве, оскорблял меня и маму, а я всё равно смотрела на него, как на величайшее чудо. Художник во мне ликовал, пальцы тряслись от желания немедленно взяться за кисти. Сердце в груди стучало, словно сумасшедшее. А когда этот избалованный грубиян умчался прочь из столовой, я уже решила пойти за ним, но меня остановили.
Да, в тот момент он явно не был настроен на спокойное позирование, потому я смирилась и решила подойти к нему с этой просьбой позже. И подошла же… да только потом едва смогла сдержать слёзы, слушая все его нелестные эпитеты в мой адрес.
Для него – сына премьер-министра, богатенького избалованного мажора – я была побирушкой с улицы. Пылью под его ногами. Плесенью.
Да, именно так он меня называл – «Белая плесень». И даже не пытался скрыть, как сильно меня ненавидит.
Он тыкал в меня тем, что моя безродная мать всего лишь временная любовница его отца, а я – приживалка, недостойная даже его взгляда. Он вытирал ноги о моё самолюбие и при каждой встрече стремился как можно сильнее уязвить. Обидеть. Напомнить, где на самом деле моё место.
Нет, я не молчала. Давала этому высокомерному хлыщу достойный отпор.
Когда дома не было никого кроме нас, мы орали друг на друга, как два психа. Я швыряла в него сгустками сырой магии, а он энергетическими путами связывал мне ноги и заставлял опускаться на колени, показывая, что моё место только у его ног.
Милые отношения, не правда ли?
Да, нам было по шестнадцать. В головах у обоих творилось демон знает что. Мы друг друга на дух не переносили.
Но моё желание нарисовать Лира никуда не делось.
Вот только вскоре случилось то, за что я его точно никогда не прощу.
За тот проступок его должны были казнить или отправить на рудники. Но богатенький мальчик снова выбрался сухим из воды. Правда, в этот раз в его голове что-то перемкнуло, и он сам назначил себе наказание. Собрал вещи, зачем-то вручил именно мне все свои карты с деньгами и ушёл из дома.
И ладно бы просто ушёл! Нет, он изменил фамилию и оборвал все связи с семьёй. Возможно, лорд Ремерди и знал, где и как живёт Лирден, но я ни разу не спрашивала у него о своём недруге.
Закончив школу уже в республике, я поступила в академию на факультет искусств, куда давно мечтала. Проучилась полгода и окончательно осознала, что мой дар уснул. Нет, я всё ещё могла нарисовать всё что угодно, но души́ в этих картинах больше не было. Они стали пустыми.
Тогда-то, смирившись с потерей дара, я вернулась в Карфитское королевство, отправилась в Харт и подала документы на факультет защитной магии столичного университета. Вот уже пять лет училась именно здесь, и без ложной скромности считалась одной из лучших студенток.
Рисовала теперь очень редко. Можно сказать, не рисовала вовсе. О Лирдене и думать перестала, давно выбросив его из головы. И уж точно не ожидала, что мы вот так просто снова встретимся.
Мириться с ним не хотелось. Обида и злость