глянула на мужика, тот сидел с открытым ртом.
– Ну, это то самое…– замялась я.
– Благодарю, – может так поймёт, подумала.
– Еси, – повторил, а сам всё смотрел на меня.
Достал, если честно.
Посмотрела на еду в чашке, там была каша, похожа на плохо очищенную перловку с мясом. Запах был не плохой, пахло дымом, с костра видимо. Очень хотелось, есть, около суток во рту не было и соринки маковой.
Зачерпнула ложкой деревянной кашу и в рот, чуть не подавилась оттого, что мне смотрели в рот. Но было ещё, отчего я с трудом проглотила мясную кашу, несолёная она была.
Сварена не плохо, но несолёная и жирная. С трудом съела три ложки, а дальше не знала, что делать. Он мне еду принёс, а я отказываюсь. Как-то неудобно, вроде бы.
Ещё две ложки каши проглотила, ругая себя, какая я избалованная и привередливая в еде.
– Благодарю, – протянула мечнику чашку.
Он продолжал смотреть на меня, так и не взял чашку.
– Даи э эи12. – произнёс.
– Въдажь ми13 – это Ефросинья.
Она взяла у меня из рук чашку, и по характерным звукам я поняла, она кушает.
Мне было не уютно, под пристальным взглядом мужика, сидевшего рядом, и чтобы сгладить ситуацию, решила заговорить.
– Мечник, – я ткнула в него пальцем.
Он в ответ удивлённо поднял бровь, и даже рот открыл.
– Марья, – ткнула в себя пальцем
– Марья, – он повторил и улыбнулся.
Я в этот момент глянула на него, пытаясь рассмотреть.
Крепкий с широкой грудью, волос соломенного цвета, голубоглазый, кожа обветренная, на улице много находится, подумала.
–Хотю ти быти наказателе, не изуметися ти14.
Я вдохнула глубоко, потому, как устала от непонятного языка. В голове рой мыслей.
Уж поняла, ми это мне, ти это тебе, тебя.
" Хотю ти быти наказателе" – это похоже, на хочу тебя наказать.
" Не изыметися ти" – это похоже не изменишься ты,– размышляю.
Ааа, может, не извинишься ты? Точно.
"Он хочет меня наказывать, если я не извинюсь".
Вот же засада, что делать то? Надо с ним пообщаться, может он отмякнет немного.
– Ти старшой мечник, – показала вновь на него.
– Ти девица Марья, красна девица, – он протянул руку и коснулся моего лица, провёл шершавыми пальцами по моей щеке.
Я отшатнулась, а он проговорил:
– Не бои ся, не вбыдлю, Марьюшку, – он подвинулся ко мне, и продолжал смотреть на меня.
Я испуганно стала отодвигаться.
– Сэ сэстра мои, не вдыбле лихое15, – это Ефросинья, сунув ему в руки пустую чашку.
– Нъ ли ти чьто то речи, а мълчи, 16– это мечник, ей ответил зло, встал и ушёл.
Вышел, а мы с сестрой, названной улеглись на сено, я долго лежала, мне не спалось. Сердце бешено отбивало ритм, меня пугало происходящее. Но усталость сделала своё дело, и я уснула, с надеждой на то, что поутру, всё это закончится.
Утро встретило нас свистом, топотом