но на первой линии – Даунинг-стрит, десять. Полагаю, вы ответите на звонок премьер-министра?
Алексия тряхнула головой, отгоняя призраков прошлого:
– Разумеется, Эдвард. Соедините нас.
К югу от реки, менее чем в миле от просторного вестминстерского офиса Алексии де Вир, но так далеко, словно на другой планете, в кафе «Мэггис» сидел Гилберт Дрейк, сгорбившийся над яичницей с беконом. Классическая британская забегаловка с никогда не мытыми окнами и драным линолеумом на полу, «Мэггис» была весьма популярной столовкой для таксистов и строительных работяг, заходивших позавтракать по пути на утреннюю смену. Гилберт Дрейк, постоянный посетитель, по утрам чаще всего был болтлив и улыбчив. Но не сегодня. Уставясь на газетный снимок с таким ужасом, будто увидел призрак, он прижал пальцы к вискам.
«Этого быть не может! Как же так вышло?»
Вот она, перед ним, эта сука Алексия де Вир, улыбающаяся в камеру и пожимающая руку премьер-министру!
Гилберт Дрейк никогда не забудет это лицо, сколько бы ни прожил. Гордый вид, выдвинутый подбородок, презрительный изгиб губ, холодный, стальной блеск голубых глаз, таких же красивых, пустых и бессердечных, как у куклы. Подпись под снимком гласила: «Новый министр внутренних дел Британии начинает работу».
Чтение статьи причиняло боль, словно бередило только что зажившую рану, но Гилберт Дрейк заставил себя продолжать.
«Вчера новым министром внутренних дел была назначена бывший заместитель министра тюрем Алексия де Вир, что крайне удивило не только членов парламента и правительства, но и СМИ. Премьер-министр Генри Уитмен назвал миссис де Вир «звездой» и «центральной фигурой» в своем кабинете нового типа. Кевин Ломакс, министр торговли и промышленности, которому прочили это место, после того как бывший министр внутренних дел Хамфри Кру подал в отставку, заявил репортерам, что он счастлив услышать о назначении миссис де Вир и что ему не терпится начать с ней работу.
Гилберт Дрейк, брезгливо морщась, свернул газету.
Санджай Пател, лучший друг Гилберта, погиб из-за этой суки. Санджай, защищавший Гилберта от школьных хулиганов, а потом и на строительстве, Санджай, который трудился с рассвета до заката, чтобы на семейном столе была еда, и улыбкой встречал все жизненные разочарования, Санджай, которого несправедливо обвинили, посадили в тюрьму, подставили полицейские только за то, что он пытался помочь кузену избежать преследования, теперь мертв. А эта шлюха, эта волчица Алексия де Вир, высоко вознеслась, став любимицей Лондона.
Но этого не будет. Гилберт Дрейк не допустит.
«Возрадуется праведник, когда увидит отмщение; омоет стопы свои в крови нечестивого».
Мэгги, владелица кафе, давшая ему свое имя, подлила Гилберту чая в кружку.
– Ешь, Гил. Твоя яичница остывает.
Гилберт Дрейк не слышал ее. В ушах звучал голос Санджая Патела, моливший о мести.
Шарлотта Уитмен, жена премьер-министра, повернулась