отважные поступки, не более чем ширма для раненой …души? Сердца? Да, он мог бы воспользоваться ее щедрым предложением, сделанным сгоряча, отчаянно, но какой же он был бы после этого мужик, а?
– Маш, ничего подобного я не сделаю. Со своей стороны, обязуюсь завалить тебя работой настолько, что ты не в состоянии будешь думать ни о чем другом.
Маша уже сокрушалась о лишних словах, которые дали понять барину больше, чем она планировала поведать, потому и выдала несуразную в такой момент, речь:
– Босс, вы в своем предложении указали, что завалите меня не только работой, но еще и овощным пайком в виде картошки и прочего. В связи с этим вопрос, даже два. Первый – где паёк? Второй – кто вас надоумил предлагать харчи в виде дополнительного бонуса, а? Я когда читала описание вакансии, думала погибну от смеха. Этот ваш овощной дар прямо как вишенка на торте. Этакая вершина и показатель заочной любви к потенциальному работнику. Шикарная замануха! – Машка показала тонкими пальчиками с наманикюренными ноготками, как она кладет ту «вишенку» на тот «торт».
Мишка психанул сразу. Сильно! Это же надо – вот только что перед ним была девушка, хрупкая и беззащитная, а в следующую минуту – язва и ехидна! Волохов сплюнул в сердцах и без слов направился к калитке. Отворил, вышел и лупанул ею так, что заборчик, невысокий и беленький, задрожал, пошел рябью.
– Забор сломаете, Михаил Андреевич! – донесся до него голос ехидной фифочки!
– Радуйся, что забор, а не кое-чью шею! – не выдержал Волохов и вступил таки в перебранку.
Примечательно, что Волохов редко спорил, ругался, но рядом с Машкой вспыхивал сухой соломой.
– Так калитка-то статична, всегда на месте, а шею ту еще попробуй ухвати! – Машка злилась на свою минутную слабость, на Волохова, который стал тому свидетелем, потому и язвила.
– Могу развеять сомнения. Проверим, насколько шея неуловима, а?! – Волохов двинулся обратно в калитку, а Машка, приподняв голос, поддала жару и в без того полыхающий костёр.
– Барин, ты холопами, смотрю, не дорожишь! Все вы такие, нэпманы! Сначала все блага мира и паёк картошечный обещаете, а потом шеи ломать! – несло Машку.
– Холопов учить надо! Ты, Заноза, стой, где стоишь! Я тебя не больно придушу! – и ломанулся в калитку.
Машка, не будь дурой, резво перескочила заборчик и оказалась на улице, а уж там она заголосила:
– Люди добрые, гляньте, барин ума лишился! – Ну, нашел на нее деревенский стих, припомнила, бедняжка, со страху, что говорить в сёлах надо именно так.
– Я тебя сейчас жизни лишу! – Мишка злой, как чёрт, забыл на секундочку, что он мужчина уважаемый и ломанулся снова на улицу, пытаясь поймать противную девчонку и припугнуть, путём легкого сжатия ее тоненькой шейки.
Идиотизм высшей ступени, вот, что это было. Мишка бегал за Машкой, Машка бегала от Мишки. Соседи высыпали гурьбой на улицу, наблюдая долгожданное шоу, и старались не громко смеяться, видя гневное лицо Волохова.
– А ну стой! Реально, придушу!
– Ага,