чтобы всех собравшихся было хорошо видно.
– Я вот чего собрал вас, казаки, – одобрительно кивнув, тихо заговорил старик. – В Пригорской у нас сколько воев было, кто помнит?
– Так Мирослав, Никифор в миру, и Руслан Кречет, – быстро ответил подъесаул и, вдруг замерев, удивленно уставился на Елисея. – Погоди. Ты вроде тоже Кречет? – уточнил он, рассматривая парня.
– Верно. Елисей Кречет. Руслана Кречета внук, – настороженно кивнул парень.
– От значит как, – растерянно протянул десятник. – А я все гадаю, откуда у тебя выучка такая.
– Не доучили его, – вздохнул старик. – Руслан с сыном в мор померли, когда мальчонке возраста подходящего не было. А бабка перед смертью ему на шею громовую стрелу дедову повесила. Вот такие дела, – прокряхтел старик.
– Быть того не может, – ахнули казаки.
– Покажи им, – коротко велел старик, повернувшись к Елисею.
Парень молча расстегнул ворот рубахи и, вытянув кремень, продемонстрировал его собравшимся.
– Совсем сдурела баба, – растерянно проворчал подъесаул. – А ежели б громовержец осерчал да прибил парня?
– Я и так в нави был. Вот она, похоже, и решилась последнее средство испробовать. Поп-то наш меня уже отпеть успел, – вступился Елисей за покойную бабку.
– Похоже, – задумчиво кивнул старик. – Видать, потому он один из всей станицы и выжил.
– У Никифора сабля была, шамшерка, – грустно улыбнулся десятник. – Добрый клинок. Сам его в Персидском походе взял.
– У меня она, – тихо ответил Елисей, припомнив саблю великолепной стали, что оставил ему старый казак. – Он как всех сынов схоронил, меня наследником оставил. Сам лучшее оружие к бабке на двор принес. Словно знал, что убьют скоро.
– Эк, – крякнул подъесаул, растерянно почесывая в затылке. – Чтоб тебя…
– Мало нас осталось, казаки, – помолчав, снова заговорил старик. – А тут юный вой с громовой стрелой и без печати проклятья старого. Думаю, это знак нам, браты.
– В чем знак, старшой? – почтительно поинтересовался подъесаул.
– Ему на мое место приходить, – сказал, словно припечатал, старик. – Учить его станем. Всё. Ермил начал, а нам заканчивать.
– Выходит, он тоже… – сообразил Елисей.
– Тоже, – устало кивнул десятник. – И за ловкость твою земной наш поклон тебе, парень. Доброе дело ты сделал. А про попа нашего забудь. Дурень он долгогривый. Ну да с жинкой Ермиловой ты и сам говорил.
– Угу, – окончательно растерявшись, кивнул Елисей.
– В общем, так, Елисей. Просил ты меня двуручному бою тебя обучить. Помнишь? – с лукавой усмешкой уточнил старый казак.
– Еще б не помнить, – вздохнул парень.
– Вот и станешь учиться. Уж прости, наследником тебя назвать в миру не могу, но мастерство воинское передам все, без остатка. Да и они научат всему, что сами знают, – добавил старик, кивая на казаков.
– Благодарствую, дяденька, – поднявшись, Елисей поклонился ему в пояс.
– Зови меня дядька Святослав, –