Кленовская, я могу выпустить вас и прекратить всякие следственные действия за одну маленькую услугу…
Он придвинулся ближе, грубо нарушая моё личное пространство. Я хотела бы отодвинуться, но справа была решётка, слева Авдотья, а сзади шконка. Поэтому я вскинула лицо, отстраняясь, и ответила:
– Хотелось бы знать, какую услугу вы от меня хотите.
– О, сущий пустяк, госпожа Кленовская! Встретимся через час в номерах, и дело решённое.
Я только глаза распахнула, не веря своим ушам. Потом переспросила:
– Что?
– Да-да, моя прекрасная мадам, в номерах! Вы не останетесь обиженной, госпожа Кленовская…
И он придвинулся ещё ближе, совсем близко.
Я медленно стащила перчатку, отложила её на шконку.
Пощёчина прилетела ему в лицо, когда Трубин не ожидал. Отшатнулся. А я, выудив откуда-то из глубин памяти все просмотренные мною сериалы и прочитанные книги, крикнула:
– Подите прочь, сударь!
– Ах ты дрянь! – прошипел Трубин.
– Что здесь происходит?
Я выдохнула и оттолкнула Трубина подальше, чтобы рассмотреть подошедшего господина с тростью. Он оказался довольно молодым и симпатичным, с правильными чертами лица и небольшой бородкой, с пронзительными карими глазами. Пальто, котелок… Не начальство ли?
– Прошу прощения, эта профурсетка меня ударила, господин Городищев! – пожаловался Трубин. Городищев оглядел меня, Авдотью, которая тихо плакала в уголке шконки, Трубина. Сказал:
– Афанасий Николаевич, займитесь текущими делами. Я сам допрошу госпожу… э-э-э.
– Кленовскую, – сказала я с достоинством, потирая ладонь.
– Прошу вас, госпожа Кленовская, пройдёмте в кабинет, а вы, Трубин, распорядитесь подать нам чаю.
С трудом удерживаясь от того, чтобы показать скукожившемуся Трубину язык, я с достоинством вышла из камеры и попросила Городищева:
– И Авдотью с нами возьмите, она ни в чём не провинилась, бедная.
– Разумеется, – ответил Городищев скупо.
Какой милый! Даже не милый, это определение для любого мужика без склонности к агрессии. А Городищев такой… Сдержанный. Вежливый. Идеальный. Ах какой мужчина!
Идеальный мужчина провёл нас до кабинета, пропустил внутрь, открыв дверь, и сказал:
– Прошу, садитесь. Позвольте представиться: надворный советник Платон Андреевич Городищев, дознаватель Михайловской полиции.
Я каким-то внутренним чувством самосохранения ощутила, что надо ответить так же. Ответила:
– Татьяна Ивановна Кленовская, новая хозяйка «Пакотильи».
– Извольте принять мои искренние поздравления.
Лицо Городищева ясно разнилось с его словами. Он не рад. Совсем не рад. Я понимаю. Завязала я, Платон Андреич! Но как ему сказать об этом?
– Я сейчас вам всё объясню. Я уволила управляющего Ксенофонта, который лапал девушек и явно крал. А этот поганец заявил в полицию.
– Чем же вы объясните, Татьяна Ивановна, что ваша девушка, – он заглянул в бумагу, лежавшую